Сергей Синякин - Трансгалай (сборник)
— В конце концов ты обязан… — начал растерянный Попович, но жеребец его прервал: — Чего я обязан? Это ты обязан обо мне заботиться. А ты вместо этого готов мною рискнуть, чтобы самому в живых остаться. Правильно ворон тебе говорил: а ты коня спросил? Конь ему, видите ли, не дорог! Ну, спасибо! Сколько раз я тебя из битв живым выносил, сколько раз тебя выручал, сколько врагов вот этими копытами залягал. Хватит!
Жеребец дернул крупом, сбрасывая с себя вьюки и распущенное на ночь седло. Попович изумленно наблюдал за жеребцом.
— Прощай! — жеребец мотнул мордой, взмахнул хвостом и направился к выходу.
— Куда же ты? — растерянно крикнул вдогонку Попович.
Конь глянул на богатыря, изогнув красивую гибкую шею.
— Прощай, Алеша. Есть тут одна долинка. Голубая вода, изумрудная трава, желтый песок и целое стадо молодых кобылиц. Я, может, всю жизнь об этом мечтал!
Дробный стук копыт затих вдали. Пророчество, начертанное на камне, сбылось самым неожиданным образом. Попович загасил костер, связал воедино дорожные сумы и седло, взвалил скарб на плечи и двинулся по потемневшему снегу туда, где ослепительной полоской скалил зубы далекий перевал.
9. ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ
Змея-Горыныча он увидел издалека. За валунами горбилась перепончатыми зелеными крыльями массивная туша. Слышались взревывания и в небе поднималась сизая гарь.
Добрыня привязал коня к дереву и начал медленно подходить к чудовищу. Обращению с ними Добрыня научился еще под Киевом. До чего же коварные были твари! Для них главное было — добраться до встречного смертного боя с богатырем, а там хоть все три головы теряй! И ведь не в богатыря метят, в первую очередь коня сожрать норовят!
Выглянув из-за валуна, Добрыня увидел, что со Змеем-Горынычем не все в порядке.
Змей страдал. Он приподнял припухшие веки всех трех голов и мутно глянул на богатыря. Две головы бессильно упали на зеленые когтистые лапы, а средняя голова оборотилась к Добрыне.
На поддерживающей ее шипастой шее задергался кадык и Горыныч хрипло спросил:
— Биться хочешь? Погодил бы с битвой. Пивка бы сейчас для поправления здоровья…
Добрыня усмехнулся, вложил меч в ножны, подошел ближе.
Горыныч страдальчески смотрел на богатыря уже в три пары глаз.
— Уважь старика! Молиться за тебя стану!
— Где ж ты так? — сочувственно спросил Добрыня.
— Сосед треклятый, — горестно пояснила средняя голова. — У меня тут в соседях Зеленый Змий объявился. Приполз, гадениш, давай, говорит, знакомиться…
— Отравитель! — убежденно сказала правая голова.
— Сама виновата. — язвительно отозвалась левая. — Брагу вчера с кувшинами глотала, а сегодня виновных ищешь?
— Ох, замолчите! — Змей обнял среднюю голову перепончатыми крыльями. — Обе хороши!
— Добрынюшка! — обратилась средняя голова к богатырю. — Пособил бы лечению! Я уж тебе отслужу!
Добрыня сноровисто раскинул скатерть-самобранку, издавна служившую главной походной принадлежностью каждого витязя. Змей-Горыныч любовно осмотрел скатерть, пройдясь над нею всеми тремя головами.
— Закусь убери! — слабо сказала средняя голова. — С души воротит!
Когтистая лапа схватила кувшинчик с вином и средняя голова осушила кувшинчик в два длинных глотка.
Крайние головы завистливо вздохнули.
— Мучаемся все, — нервно сказала правая голова. — А похмеляется она одна!
Средняя голова опорожнила второй кувшин и увлажнившимися повеселевшими глазами глянула на богатыря.
— Ну, брат ты мой, — сказала голова прочувствованно. — Уважил! Выручил!
Крайние головы переглянулись.
Зеленые лапы схватили по кувшинчику, чокнулись ими, и каждая голова с жадностью припала к своему кувшинчику. Левая голова блаженно зажмурилась: в кувшине оказалась сладкая пенистая брага.
Правая голова сморщилась и долго сплевывала, выдыхая облака черной гари: в ее кувшине оказался чистый уксус.
— Не везет! — горько сказала правая голова.
— Помолчи! — осадила ее средняя и опять повернулась к богатырю. — Ты рассказывай, Добрынюшка, рассказывай. Зачем пожаловал, чего судьбу испытываешь?
— А чего мне ее испытывать? — удивился простодушный Добрыня.
— Меч на боку, кистень в руке, стрелы в колчане, голова на плечах.
— Была бы на плечах! — саркастически молвила обиженная правая голова. — Кабы не похмелье, ты бы живым не ушел! Помню я, кто моего брата со змеенышами в прошлом году потоптал.
— Слушай, — сказал Добрыня средней голове, — Ты извини, но мне кажется, что эта голова тебе совсем ни к чему. Лишняя она. Для нормальной жизни и двух голов достаточно.
— Что ты! — средняя голова испуганно закачалась. — Привыкли мы к ней за триста лет! Ты, Добрыня, на ее глупости не обращай внимания. Знаю я, что брат сам виноват был. Да сам знаешь: брат за брата не ответчик. Тут за родную голову боишься. Болтает невесть чего!
— Залебезила! — хмуро и упрямо сказала правая голова. — Как в бой с богатырями кидаться, так мне первой. А разговоры разговаривать, так глупа, значит, необучена. Тебя саму-то спасает, что из трех путников, что столетие назад съели, тебе ученый философ попался, а нам — крестьяне простые!
— Да помолчи ты! — обозлилась средняя голова. — Не то я уши тебе покусаю! Лучше молчаливой на шее торчать, чем говорливой в траве валяться!
Добрыня с интересом наблюдал за перепалкой голов, уже скалящихся друг на друга. Перепалка разгоралась и богатырь понял, что эта ссора может затянуться.
Он вспомнил, как подобная ссора голов Киевского Змея сорвала заключенное было перемирие. Все шло хорошо и Добрыня достал из сумы припасенный заранее договор. Змей сидел у скатерти-самобранки слегка осоловевший и всеми тремя головами выбирал кусочек полакомей. Иногда он вожделенно поглядывал на богатырского коня, но огромный и тяжелый кистень Добрыни смущал чудище, змей печально вздыхал и снова шарил голодными глазами по скатерти.
— Договорились? — спросил богатырь. — Подписываешь наше соглашение?
— Договорились, — согласилась левая голова. — Я на Русь отныне не ходок. Хватит мне и своих краев. Я думаю, Добрыня, что мы с тобой без борозды обойдемся?
— Вы лично как хотите, — внезапно заявила правая голова, а я такой договор подписывать не буду!
— Почему? — в один голос взревели изумленные товарки.
— А меня такой договор унижает. Что мне теперь и прогуляться по Руси нельзя? Я попутешествовать люблю, а меня за прогулку невинную под меч богатырский?
Разгорелась свара. Хорошо, что Добрыня не упустил момент, когда обозленная правая голова скусила благоразумную левую и одуревший от боли Змей кинулся в драку. Пришлось тогда Добрыне поработать мечом! В нынешней же мирной ситуации упускать инициативу богатырю не хотелось.
