Вячеслав Львович - Перелом: Рассвет
Праздничный обед покатился обычным и привычным порядком, под негромкий перестук стекла и фарфора, через тосты и разговоры, подогреваемый выпивкой и укрепляемый закусками. Через пару часов отец Гриши встал покурить, знаком поманив сына. Вышли в пустую комнату. Тут предполагалась то ли утеплённая терраса, то ли зимний сад. В полупустом помещении гулко и странно отдавались голоса, шаги, любые звуки. Михаил Борисович затянулся, посмотрел на сына:
– Нам всё не удаётся поговорить спокойно, всё какой-то переполох. Правда и сейчас не особо время подходящее, ну да ладно… Что делать думаешь, чем заниматься? Снова своё дело открывать будешь? Слышал, Дугов работу тебе, да и всем нам предлагает, что на это скажешь?
– Пап, я же сразу после института в бизнесе. Пусть не всё получалось, но тут немного соображаю. А по специальности почти и не работал. Однако, тут, в России снова поднимать дело, уже как-то и не хочется. Тут, я думаю, заваривается каша почище, чем в 17-м большевиками. Сейчас я бизнес продал, спасибо дочке, – Григорий невесело усмехнулся, – денег хватит затеять дело в Европе. Сейчас проверяю каналы, возможности.
– Вот Никита с семейством тоже хотели за бугром организоваться, а что получилось? Хорошо хоть Наташка с детьми вырвалась. Между нами говоря, мало надежд, что Никита вернётся. Я – по своим каналам, мать – по своим, выясняли, что там и как. Плохо там! Это на восточном побережье всё вроде бы нормализуется, да на севере, к Озёрам, а на юге все со всеми воюют. Полный бардак.
– Наташа, я думаю, и сама это понимает. Но Америка – это Америка, А Европа – это Европа. Европа уже в 20– веке навоевалась. Это Штаты никогда по зубам не получали, вот и обнаглели, зажрались.
– Да. Не ожидали они, что им так наваляют. И от кого? От узкоглазых! Думали, как с Японией – экспедиционным корпусом, да флотом отделаются, а тут пол страны в руинах, а половина – грызётся друг с другом.
– Тем не менее, НАТО всецело на стороне Америки, даже формально войну Китаю объявили. Правда, когда от Поднебесной один пшик остался.
– Вот! Этого я и опасаюсь… Идиотов везде полно, а власть, как раз у идиотов и сконцентрирована!
– Знаешь пап, идиотов у нас поболее будет. Мне нашего бардака уже достаточно. Если бы не было денег и возможностей, я может ещё подумал. А так, мне лагеря, вот так хватило, – Григорий провёл ладонью по горлу.– Сейчас бег из страны намечается большой. Я с друзьями говорил, которые в Останкино, да на радио. Всех главных поснимали, замов, да выпускающих. Корреспонденты, которые нашей национальности все не удел. Вроде и нет разнарядки выгонять, а к работе не допускают. Только русских. Не нравится мне всё это. Такая чистка только перед большой перетряской начинают.
– Что же делать намереваешься?
– Переведу деньги во Францию, частично в Англию, Швейцарию, начну дело. Через годик, думаю семью перевезти, как пойдёт.
– Год – другой, иногда быстро пролетает, особенно когда есть чем заняться. Иногда, как черепаха тянется. Чтобы баловства и разной дури не было, ты свою Татьяну определи к Дуговым на работу. Я и Наташе рекомендовать буду, да и сами мы с бабкой посмотрим. Чувствую, надо нам местожительство сменить. Грядут бурные времена. В провинции, да с хорошей зарплатой оно спокойнее будет, лихолетье переждать. И свою квартиру продать сможешь. Лишние деньги за бугром пригодятся. А если всё у тебя путём пойдет, то и всех нас к себе перетащишь. Если же не заладится, моя квартира, как резерв останется, да и дачу можно будет к постоянному проживанию приспособить, ты знаешь.
– Спасибо пап, – Григорий обнял отца, – ты присмотри за моими. А с работой – я поговорю с супругой, поглядим. Наверное, как ты говоришь, наиболее удачно получится.
– Пошли Гриш, дамы заждались, – Михаил Борисович растёр в пепельнице бычок и, полуобняв сына пошёл в дом.
Ребятня играла и возилась в соседней комнате, женщины тихо переговаривались, потихоньку ворковал телевизор. Застолье продолжилось. К восьми часам, позвали ребятню к чаю. Принялись делить торт. Михаил Борисович встал из-за стола, подошёл к телевизору, включил погромче. Через гомон детишек, разговоры, пробился голос диктора: "Внимание, через несколько минут ожидается выступление президента Российской Федерации"
– Это что, – сказал, обернувшись к столу отец, – переворот или война?
– Наверное – антипереворот, – Гриша покачал головой, – а война уже идёт!
– Типун тебе на язык, – замахала перед собой Гришина мама. – Какая война!
– Что Хабаровск, просто так? Как град Китеж утонул за грехи наши?
– Так случайно же там! Американы извинялись…
– Ну да! – встряла Таня, – тебе голову отрубят, а потом с извинениями… Как неудачно, как нехорошо получилось!
– Так, тише! Послушаем, – отец сделал звук погромче, помахал рукой детям – потише, мол.
На экране светилась заставка Кремля. Мигнула, появилась то ли студия, загримированная под кабинет, то ли кабинет, смахивающий на телестудию. Появился президент.
"Сограждане! Последнее время наша страна переживает тяжёлые времена. Война, бушующая в Китае, США, Индии, Пакистане. Разрушенные Иран, Ирак, Саудовская Аравия. По всему миру шагает разруха и беда. Соединённые Штаты Америки нанесли подлый удар по нашему мирному и ничем им не угрожавшему городу, фактически и практически объявив России войну. Правительству Российской Федерации не оставалось ничего другого, как объявить о введении Чрезвычайного положения по всей стране. Это было сделано для консолидации и сплочения всего общества перед лицом внешней угрозы. Воспользовавшись этим тяжелейшим для страны моментом, активизировались внутренние враги. Многие бывшие и настоящие руководители страны, боясь разоблачения в преступлениях, коррупции, предательстве пошли на попытку государственного переворота. Их всецело поддерживали средства массовой информации, давно поющие с чужого голоса. Все путчисты и их пособники полностью разоблачены и взяты под стражу. Никаких судебных или иных дел над ними не будет! Те из них, кто захочет, смогут навсегда покинуть нашу страну, те же, кто раскаялся и желает принимать посильное участие в жизни страны, в её процветании смогут остаться и работать здесь. Первое время они будут находиться в выделенных для этой категории людей посёлках, лагерях и резервациях. В том случае, если их поведение будет признано безопасным для государства, они снова смогут влиться в общество.
Государство отныне меняет подход к преступлениям и к самому понятию общежития, общественной жизни. Государство, не может позволить какое либо паразитирование. Любые формы тунеядства отныне запрещены. Страна находится в сложнейшем положении. Отныне отменяются или приостанавливаются некоторые права и свободы граждан. Вводится карточное, резервное снабжение граждан продовольствием и товарами первой необходимости. Одновременно от граждан требуется посильная работа на благо страны и её граждан. Я отдельно обращаюсь к пенсионерам и инвалидам. Государство, Россия нуждается в вашем труде. Кто-то может найти себя в надомной работе, кто–то может заняться воспитанием детей в детских садах, яслях, школах, высвободив родителей для производительного труда на благо Родины. Службы занятости уже занимаются трудоустройством и предложением работы. Их задача дойти до каждого гражданина, каждого жителя нашей страны. Не скрою, Россию ждут не лёгкие времена. Те, кто не желает трудиться на благо Родины, вправе выбрать другое местожительство. Никого здесь держать не будем! Те же, кто останется, должны, обязаны, подчинится общественному благу.
