Уолтер Йон Уильямс - «Если», 2002 № 07
— Что…
Кахру осеклась, но сочла за лучшее не делать вид, будто удивлена. Очевидно, его осведомленность не стала для нее новостью.
— Какие-нибудь научные выводы?
— Скоро, — пообещал Чалмерс. — Я расстался с последними иллюзиями и отверг все попытки мерить алаланов людскими стандартами. Судя по невероятному прогрессу, думаю, они сделают первую попытку высадиться на луне в течение шести — двенадцати месяцев.
Кахру постучала наконечником пера о столешницу.
— Шесть месяцев, говорите? А не четыре?
Последний корабль должен был прибыть через пять.
— Даже если бы я дал все гарантии, вряд ли вы поверите, — с легкой иронией ответил Уинстон.
Кахру рассеянно кивнула, и Чалмерс высказал вслух мысль, которая беспокоила ее:
— Алаланы могут добраться сюда, прежде чем закончится эвакуация.
— Что же, — протянула Кахру, оставив в покое перо, — придется позаботиться, чтобы этого не случилось.
— Но что еще можно предпринять? — удивился Чалмерс. — Невозможно эвакуировать базу быстрее, чем это сделали вы.
Кахру вскинула голову.
— Подозрительно похоже на комплимент.
— Это констатация факта, ничего больше.
Тут Чалмерс решил, что еще одна попытка не повредит, и усевшись напротив Кахру, пробормотал как можно мягче.
— Директор…
— Да?
— Даже если не принимать во внимание мои собственные устремления, — почтительно начал он, — не считаете ли вы, что было бы весьма предусмотрительным начать составление протоколов контакта? Если алаланы опередят даже мои прогнозы…
Кахру посмотрела на него и впервые за все это время почти благожелательно улыбнулась.
— Благодарю вас, доктор. Я подумаю. Ну а пока нужно ускорить погрузку. Вы свободны.
Чалмерс встал. В этой улыбке проглянуло обычное высокомерие, безмерно его раздражавшее.
— Прекрасно, Директор. Не могу дождаться исправленного графика.
Размышляя о только что состоявшейся беседе, Чалмерс свернул не туда и едва не заблудился. Его комната была разобрана через несколько дней после приземления корабля: еще один лакомый кусочек для ненасытной машины аз-Захира. Переезд в другое жилище оказался не таким болезненным, как предполагалось, тем более, что он уже сложил вещи, готовясь к несостоявшемуся отлету.
Оглядевшись, он сообразил, куда идти, и зашагал по правому коридору. Вниз, опять направо, третья дверь слева — и поглядите, кто тут!
— Разве ты не на корабле, Луиза? Не думал, что они позволят вернуться кому-то из тех, кто уже поднялся на борт, — ахнул Чалмерс, а приглядевшись к ней, поразился еще больше: — Чем это ты так расстроена?
Луиза хрипло кашлянула:
— Не могли бы мы зайти к тебе?
Чалмерс кивнул и прошел вперед. Не успел он закрыть дверь, как Луиза почти выкрикнула:
— Я знаю, кто был предателем и доносил на нас Директору.
— В самом деле? Что же, видимо, этим объясняется твое настроение.
Луиза нервно передернулась:
— Конечно, может, теперь тебе все равно, но ты имеешь право знать. Так что выбор за тобой. Если хочешь, я скажу.
— Насколько надежна твоя информация? — спросил после недолгого раздумья Чалмерс.
— На все сто процентов. Ни малейших сомнений.
— Ни малейших? — Нахмуренный лоб Чалмерса постепенно разгладился. — Так кто же был шпионом?
Луиза как-то подобралась и выпрямилась:
— Я.
Чалмерс покачнулся. Перед глазами замелькали огненные точки. Губы шевелились, выговаривая слово «нет», но он не слышал ни единого звука.
— Я очень уважаю твои способности, твой интеллект. Я даже обнаружила, что легко воспринимаю твои… чудачества. — Через гримасу боли почти пробилась улыбка. — Но ты позволил своему желанию вступить в контакт с алаланами выйти из-под контроля. Все, кто не стремился к достижению этой цели, были для тебя врагами. Никакого чувства меры!
— Луиза, как ты могла…
Она нетерпеливо отмахнулась.
— На том ужасном совещании, где Кахру упрекала тебя в срыве работы и привела доказательства, я вдруг поняла, как она права. И главное, осознала, что видела все сама, своими глазами, задолго до того, как это вышло наружу. Мы нарушали обязательство подчиняться приказам с Земли, а Кахру старалась не допустить хаоса. Либо неразбериха, либо порядок, третьего не дано. Я выбрала порядок. Отправилась к ней, и мы заключили сделку. Я предала тебя… чтобы выполнить свой долг.
Чалмерс почти сполз по стене, сбив рисунок Линдси Рендал.
— Почему ты говоришь мне все это? — выдохнул он, все еще не в силах осознать услышанное.
Очевидно, Луиза нашла в себе силы собраться.
— Хотела быть честной с тобой. И со всеми. Хотя бы из самоуважения.
Ресницы ее дрогнули, но она не отвела взгляда.
— Я оставила записки каждому члену группы… но с тобой… с тобой должна была встретиться. В последний раз. Иначе как мне отныне жить со своей совестью?
Он был не в силах пошевелиться. Только сжал кулаки, сознавая всю бесполезность этого жеста. И попытался выразить что-то, кроме потрясения. Но не сумел.
Луиза сдерживалась, как могла, чтобы не выказать постыдной жалости.
— Мне пора, — объявила она с неким подобием былого достоинства.
Она не оглянулась.
Чалмерс умудрился шагнуть к медленно закрывающейся двери.
— Я… — начал было он, но успел вовремя сжать губы.
Все напрасно. Да и какими словами можно что-то исправить? «Я тебя люблю»? Время давно упущено… к тому же это теперь и правдой не назовешь.
Он встретил Луизу Джордж пятнадцать лет назад, в кругу египтологов, и с первого взгляда увлекся неотразимой красоткой с ярко-рыжими волосами и стройной фигуркой. Но дело было не только во внешности. Его поразил ее интеллект. С тех пор пути их часто пересекались, и постепенно Чалмерс обнаружил, что профессиональное уважение и взаимное дружелюбие переросли в нечто большее. Он не смел сказать ей об этом, боясь унизительного отказа. В то время Луиза, уже имея более высокую степень, пользовалась также большим авторитетом среди коллег. Чалмерс не чувствовал себя равным этой женщине. Поэтому и стремился подняться до ее уровня. Мечта его сбылась: написав блестящую работу, он в один миг достиг цели. Премия Хавасса должна была сломать все барьеры, дать ему возможность объясниться. Однако оказалось, что в погоне за успехом он перестарался и перехитрил себя.
В его тесный мирок внезапно вторглись слухи об открытии планеты Алала с разумной цивилизацией и решении Объединенного Совета начать исследования. Это известие пробудило в нем жажду деятельности, которая и вылилась в эпохальную теорию. Египтологи всегда были склонны принимать на веру идеи о «древних астронавтах», и Чалмерс посчитал, что найдет благодарную аудиторию, готовую пойти за ним до конца.
