Алексей Корепанов - Время Чёрной Луны
– Это почему же? – спросила девушка.
– Сейчас поймешь. Представь, что мы отпустили тебя из Тола-Уо. Ты уйдешь отсюда в полной уверенности, что Плоды Смерти спрятаны где-то здесь и надо продолжать их поиски. Ведь так?
Девушка кивнула.
– Правильно, не возражаешь. Ты вновь будешь пытаться проникнуть сюда, теперь уже другим путем, и в конце концов сломаешь себе шею на Черном гребне. А если мы отпустим тебя, – Уллор повернулся ко мне, – то ты расскажешь там, у себя, что Плодов Смерти нет, никакой угрозы не существует и вовсе не обязательно продолжать кормить тех, кто живет в Тола-Уо. То есть нас. Если там, у вас, поверят Донгли – то продолжат попытки добраться до Плодов и будут ломать себе шеи. Поверят тебе, Легис, – оставят нас без средств существования, и мы не сможем тогда продолжать заниматься тем, чем занимаемся сейчас.
– А чем вы сейчас занимаетесь?
Я уже знал, как окончится этот разговор. Из той информации, что в пути дал мне бедж.
– Мы добываем знания. Мы изучаем и совершенствуем человеческие возможности. Мы здесь, в Тола-Уо, знаем неизмеримо больше, чем знает весь остальной мир. Нет таких наук, которые были бы обделены нашим вниманием. Но чем больше мы знаем, тем шире граница неведомого. Однако, чем шире эта граница, тем больше знаний можно почерпнуть из неведомого. Возможно, когда-нибудь мы дойдем до конца и сравняемся могуществом с солнцеликим Уо. Возможно, этому процессу вообще нет предела.
Да, он, вероятно, был прав. Чем дольше продвижение, тем шире распахиваются горизонты предстоящего, тем больше появляется новых вопросов. Как там говорил философ? Вот твой маленький круг – твои знания, а вот мой большой – мои знания. Мой круг больше – но длиннее и черта его соприкосновения с неизвестным. Воистину, пройдя всю жизнь, человек имеет более весомые основания сказать: «Я знаю, что я ничего не знаю», – чем в начале жизни…
– А правильно ли ваше поведение с точки зрения нравственности? – задал я вопрос, чтобы хоть как-то оттянуть ту неизбежную минуту, когда служитель Уллор вынесет приговор. – Вас кормит весь мир, ничего не получая взамен.
Служитель с одобрением кивнул и неторопливо произнес:
– Нам не так уж много надо от мира. Всему миру не приходится излишне напрягаться, чтобы прокормить, кроме себя, еще каких-то две тысячи человек. Что касается распространения знаний, то мы не ставим перед собой такую цель; мы постигаем истины для себя, а не для мира. Мы не мешаем миру заниматься тем же самым. Кроме того, существуют истины, обладание которыми не умножает счастья человеческого, поверьте. Ну, а насчет нравственности – согласись, это понятие относительное. В любом случае, мы не несем никакой угрозы миру, нам нет дела до мира и мы будем существовать сами по себе, принуждая, тем не менее, мир кормить нас. А для того, чтобы подобное положение вещей существовало и впредь, – я напрягся, потому что наступил тот миг, когда служитель Уллор огласит приговор, – у нас есть очень хорошее и безотказное средство: напиток забвения.
Вот он, приговор. Напиток забвения, испив который, человек не теряет своей сущности, но забывает пережитое, освобождается от прежних привязанностей, благих и дурных намерений недавнего прошлого и может посвятить дальнейшую бестревожную жизнь постижению истин небесного божества Уо. И Олдан, и другие лазутчики, сумевшие пробраться в город, испили этот напиток. Теперь нам с Донге предстояло сделать то же самое.
Готов ли я к подобной развязке? Забыть о своих бедах и проблемах, навсегда оставить в прошлом тот неуютный мир, в котором с черных небес смотрит Черная Луна… Ступить на путь бесконечного совершенствования, постигать сокровеннейшие тайны мироздания и собственной души, сидя в комнате у раскрытого окна, листая страницы мудрых книг, вдыхая чистый горный воздух; вести неторопливые беседы с умными хранителями, знающими то, чего никогда не узнал бы я в своем грустном мире; заплывать на лодке на середину ночного пруда и лежать, окунув руки в отраженное в воде звездное небо… Жить, как лилии, не заботясь о хлебе насущном… Приобщиться к необъятному океану, доступному беджам…
А Донгли? Согласна ли она? Впрочем, никто не будет спрашивать ее согласия.
А как же Иллолли? Я так никогда и не узнаю, что значит это сочетание звуков, этот знак, этот символ? Я все забуду, я забуду себя, теперешнего, я оторвусь от собственного прошлого – и стану другим. Меня уже не будет – будет некто другой, живущий под моим именем. Возможно, более совершенный, более умудренный. Но – другой…
«Ты уже решил, – вновь заявил о себе бедж Сю. – Подожди, сейчас я вызволю вас из храма. И увезу из города. Мне они ничего не смогут сделать. Сейчас я приду».
Как все-таки бывает хорошо (хотя вовсе это и не хорошо), когда кто-то принимает решение за тебя! Не оставляя возможности для колебаний и сомнений.
«Мне что, тянуть время, пытаться сопротивляться?»
«Нет. Напиток действует не сразу, его нужно принимать понемногу и довольно долго. От нескольких первых глотков ничего особенного не случится. К тому же, есть верное средство предохраниться от его воздействия. Я дам тебе знание о нем».
– Напиток забвения, – повторил служитель Уллор и, протянув руку, взял со стола маленький серебристый колокольчик.
Звон колокольчика бисером посыпался по залу. Девушка растерянно смотрела на служителя, потом сдвинула брови, и если бы взглядом можно было сжечь человека, от Уллора не осталось бы даже пепла. Послышались вкрадчивые шаги по ковру, и один из бородачей-конвоиров приблизился к нашему столику и, сдвинув посуду с остатками моего пиршества, поставил на него круглый поднос с двумя бокалами. На дне бокалов желтел напиток забвения, похожий на светлое пиво.
– Прошу вас, – сказал служитель Уллор. – Готов приветствовать ваше приобщение к хранителям Тола-Уо.
Судя по лицу Донгли, она скорее бы запустила бокалом в служителя, чем выпила его содержимое, и я сказал, кивая на готового к насильственным действиям бородача, замершего у столика:
– Пей, Донгли. Поверь, хуже не будет, я знаю больше, чем ты. Я продолжаю общаться с нашим другом. Пей, все будет хорошо.
Служитель Уллор приподнял бровь, а бородач позволил себе ухмыльнуться, полагая, что я опять блефую. Видимо, никому из горожан не приходило в голову прокатиться в «кармане» беджа. Я медленным движением взял свой бокал и проглотил прохладный, слегка горьковатый напиток. Донгли, поколебавшись, последовала моему примеру.
– Сейчас вы немного отдохнете, – удовлетворенно сказал служитель Уллор, – а потом вам покажут ваши новые жилища. Дальше вам все расскажут.
Я уже слышал его как будто издалека. Лицо служителя исчезало, растворялось в воздухе. Девушка поникла в кресле, бессильно уронив руки. Меня окутывало невидимое жаркое облако, и, растекаясь в этом облаке, я ощутил далекую тяжелую поступь идущего на помощь беджа…
