Виталий Забирко - Вариант Пата
Крон удивлённо остановился перед завесью, узнав голос писца. Что нужно писцу от Калеции? В недоумении он прислушался.
- ...Я не советую тебе ерепениться, - говорил писец. - Если я донесу претору, что Атран, предводитель восставших, - это твой Атран, то тебе несдобровать...
- Нет, - еле слышно прошептала Калеция.
- Не нет, а да. Тебя схватят и будут пытать, терзая твоё тело, такое бархатистое и нежное, пока оно не покроется струпьями...
- Нет...
- ...И если тебе всё же повезёт остаться в живых, ты выйдешь из застенка обезображенной калекой, - с изуверской ласковостью продолжал писец, - и Атран даже не посмотрит на тебя...
У Крона невольно сжались кулаки.
- Но это ещё не всё. Когда тебя схватят, Сенат предложит Атрану сдаться в обмен на твою жизнь. И его приведут в Пат, закованным в цепи, и казнят на жертвенной плахе...
Писец замолчал, очевидно, наслаждаясь эффектом своих слов.
- Так что, мне идти к претору и рассказывать, кто такой Атран и кем он тебе приходится?! - угрожающе прошипел он.
Опять за завесью воцарилось молчание, прерываемое только недовольным сопением писца.
- Так я иду, - наконец проговорил он и зашаркал сандалиями к выходу.
"Иди, иди сюда", - подумал Крон, готовясь к встрече.
- Стойте! - остановил писца дрожащий голос Калеции. - Я... Я согласна...
- Вот так бы и давно, девочка! - В голосе писца послышалось торжество, звук его шагов стал удаляться от Крона. - Раздевайся.
- Вы... вы хотите сейчас? - плачущим шёпотом спросила Калеция.
- А что время тянуть? - возбуждённо хихикнул старик. - Давай, девочка, ведь ты уже решилась!
Донёсся неуверенный шелест снимаемых одежд, затем хриплый шепот старика:
- А ты хороша...
Крона затрясло от бешенства. Он поднял руку, смял завесь и сорвал её с дверного проёма.
Калеция ойкнула. Она стояла нагая, чуть откинувшись назад, с невыразимой мукой на лице, а перед ней, держась руками за её талию, плотоядно ухмылялся старик.
Волоча за собой завесь, Крон подошёл к ним. Он протянул руку к писцу и с удивлением обнаружил накрутившуюся на кулак ткань. Крон отшвырнул завесь в сторону, молча взял писца за грудки и легко поднял его над землёй. Лицо старика посерело, затем покраснело - ворот туники сдавил ему горло. Всё так же молча Крон понёс конвульсивно дергающегося писца из каморки через анфилады комнат людской. Выйдя из виллы, он хотел швырнуть писца по ступеням вниз, но в это время ветхая туника не выдержала, и полузадохнувшийся старик шлёпнулся на четвереньки у его ног.
Выбежавшая прислуга смотрела на них во все глаза. Старик тяжело, с надрывом дышал, ловя посиневшими губами воздух.
- Если этот человек... - Крон споткнулся на слове и замотал головой. - Если это животное покажется в окрестностях моей виллы, проговорил он, глядя мимо прислуги, стражников и рабов в сторону парка, убейте его! За его смерть буду отвечать я. А тому, кто это сделает, я заплачу за его смерть столько же, сколько Сенат потребует с меня за его жизнь!
Он толкнул писца ногой. Ещё не отдышавшийся старик скатился по ступеням и, прихрамывая, припустил по аллее прочь. Крон повернулся и быстро пошёл назад.
Калеция сидела на полу среди своих одежд. Обхватив руками колени, она плакала навзрыд. Крон остановился перед ней.
- Встань! - приказал он.
Она вздрогнула и, подавляя рыдания, встала. На сенатора старалась не смотреть, прикрывая лицо тыльной стороной руки.
- Одевайся!
Калеция резко покраснела и перестала рыдать. Только сейчас она осознала, что стоит перед сенатором голая. Она поспешно собрала одежды и, путаясь в них, принялась одеваться.
Крон стоял перед рабыней и в упор смотрел на неё. Последний раз мелькнула перед ним её обнажённая грудь, и он неожиданно для себя вспомнил прикосновение её мокрых, холодных от дождя сосков к своей груди. Крон досадливо поморщился.
- Оделась? - спросил он.
Калеция стояла перед ним потупившись, вздрагивая от пережитого. И тогда Крон закатил ей увесистую оплеуху. Калеция пошатнулась и испуганно посмотрела на него.
- Ты выбрала не лучший способ спасти Атрана, - жёстко сказал сенатор.
В проём двери нахально заглядывала любопытствующая прислуга.
- Валурга ко мне! - крикнул Крон в коридор.
Начальник стражи вырос перед ним словно из-под земли.
- За этой рабыней, - приказал сенатор, - установить строгий надзор. Из дома не выпускать. Все свидания с ней посторонних лиц - только с моего разрешения. Не допускать к ней никого, даже по требованию Сената. Всех лиц, пытающихся подкупить стражу, задерживать - я буду платить вдвое больше предложенной суммы. В случае её исчезновения, независимо от того, сбежала ли она, выкрали её, отбили в бою, либо она выдана представителям властей без моего разрешения, - вы отвечаете головой.
- Да, сенатор, - кивнул головой Валург.
Крон посмотрел в спокойные глаза начальника стражи. Этот сделает всё, что приказано. И даже больше. Костьми ляжет. Не из страха перед наказанием - он не знает такого слова, а потому, что для него выше его жизни стоит воинская честь.
Крон вышел из каморки и поднялся в свои апартаменты. В гостевой комнате рабыня накрывала на столик. Сенатор подошёл, взял с блюда что-то запечённое в тесте и стал стоя есть. Рабыня хотела налить ему в кубок вина, но он досадливо отмахнулся, и она поспешно выбежала за завесь.
Не ощущая вкуса, Крон механически дожевал и запил водой прямо из кувшина. Затем бросил взгляд на клепсидру.
- Шекро!
Раб тенью скользнул из-за колонны.
- Да, мой господин.
- Собирайся. Будешь меня сопровождать.
- Я готов, мой господин.
Даже не удостоив его взглядом, сенатор пошёл к выходу.
Храм богини любви и плодородия Ликарпии располагался на пологом склоне холма, поросшем зарослями чигарника и густой травой. Стены храма, сложенные из мягкого серо-жёлтого песчаника то ли во времена бастархов, то ли ещё в мифическое царствование Земляной Клодархи, испещряли древние карикатурные сцены любовных утех и нецензурные надписи. Позже ваятели возвели у стен скульптурные группы (их гипсовые копии экспонировались в Музее искусств внеземных культур на Земле, и многие искусствоведы, отдавая должное мастерству неизвестных ваятелей, сравнивали их с творениями Родена), но старые надписи и рисунки никто не затирал - их считали своеобразной реликвией храма. За скульптурами же следили, постоянно подновляя на них краску, украшая гирляндами цветов. Храм посещали, и он приносил хороший доход.
Напротив храма Ликарпии, через дорогу, на склоне глинистого лысого холма, возвышался пирамидальный храм Алоны, богини справедливости, благочестия и целомудрия. Возвели его лет пятьдесят назад на пожертвования посадника Сипра Сипола в связи с ранней кончиной его дочери, но, несмотря на недавнюю постройку и дорогой тестрийский камень, выглядел храм запущенным и старым: отчасти из-за своей архитектуры и планировки высокий, чёрный, с узкими прорезями окон на фоне голого серо-красного холма, отчасти из-за отсутствия паломников и пожертвований.
