Альфред Ван Вогт - Звездные деяния
За этими словами стояло и большее: Земля явно находилась накануне распространения своей — и без того невообразимой по масштабам — власти на Большое Магелланово Облако. В конце концов придут другие корабли; в своем неумолимом натиске гигантская популяция галактики Млечного Пути будет захватывать все новые и новые космические пространства. Заботливо опекаемые множеством могучих, непобедимых линкоров, огромные транспорты хлынут в Облако — и вскоре каждая, даже самая незначительная планета вынуждена будет признать власть Земли. А Земная империя не потерпит какой бы то ни было независимости отдельных народов.
Следовательно, уничтожив теперь их корабль, Мэлтби предоставит Пятидесяти Солнцам драгоценное время, в течение которого можно будет решить, что же делать дальше. Ведь деллианам, нон-деллианам и мезоделлианам дорог каждый лишний день, каждый час; к счастью, Мэлтби строил план уничтожения земного корабля не на том, чтобы рассчитанная им орбита привела «Звездный рой» в недра какой-либо звезды — магнитологические исследования позволили землянам определить местоположение всех звезд на этой трассе.
Однако обо всех штормах они знать не могли. Ни за десять, ни даже за сто лет одному кораблю не под силу обнаружить все возможные бури в ареале, охватывающем две с половиной тысячи световых лет. Если только земные психологи не докопаются до специфических свойств его двойного мезоделлианского разума, Мэлтби в состоянии выполнить то, чего ждет от него правительство Пятидесяти Солнц. В возможности этого Мэлтби не сомневался.
Тем временем лейтенант Кэннонс манипулировал ручками орбитографа; световые линии на табло извивались и мерцали, пока не замерли, подобно шарам в лотерейном барабане. Из них Мэлтби выбрал шесть, ведших глубоко в область великой бури. Десять минут спустя он ощутил легкую вибрацию — корабль пришел в движение. Нахмурившись, Мэлтби поднялся на ноги. Странно, что они приступили к действиям без какой бы то ни было проверки…
— Сюда, — сказал старик.
«Так не может кончиться, — мгновенно сообразил Мэлтби, — Сейчас они примутся за меня…»
Мысль его прервалась.
Он очутился в космосе. Далеко-далеко внизу виднелась удаляющаяся планета Кайдер-Три. С одной стороны поблескивал громадный темный корпус линкора; со всех остальных сторон, сверху и снизу, были только звезды да беспредельный мрак космоса. Несмотря на свою железную волю, Мэлтби ощутил неописуемое потрясение. Его действующее сознание свело судорогой; он пошатнулся и, вероятно, упал бы, подобно внезапно ослепшему человеку, если бы, попытавшись удержаться на ногах, не обнаружил, что стоит достаточно твердо.
Он оцепенел. Инстинктивно разум его переключился на второе — деллианское — сознание. Его точность и силу Мэлтби поставил между своим вторым «я» и тем, что могли бы противопоставить ему земляне.
Сквозь пронизанную сверканием звезд тьму откуда-то донесся ясный и звучный женский голос:
— Итак, лейтенант Неслор, какие же плоды психологического познания взросли на дереве удивления?
В ответ прозвучал второй голос, принадлежавший женщине постарше:
— За три секунды, благородная леди, его сопротивляемость подскочила до уровня, соответствующего ай-кью девятьсот, что является средним значением для деллиан. А ведь помнится, ваше сиятельство, вы специально просили, чтобы их представитель не был деллианином.
— Вы глубоко заблуждаетесь, — поспешно произнес Мэлтби в окружавшую его ночь. — Я не деллианин. Это просто естественная реакция на удивление. Уверяю вас, если требуется, я снижу свою сопротивляемость до нуля.
Щелчок — и сразу же иллюзорный космос со всеми его звездами прекратил существование. Мэлтби убедился в том, о чем начал уже подозревать: он не покидал метеорубки. Рядом стоял лейтенант Кэннонс, с тонкой улыбкой на иссеченном морщинами лице. На приподнятом помосте, полускрытая длинной приборной доской, сидела красивая женщина.
— Вы находитесь в присутствии главного капитана, ее сиятельства Глории Сесилии, леди Лорр из благородных Лорров, — исполненным достоинства голосом произнес старик. — Держите себя подобающим образом.
Мэлтби молча поклонился. Сдвинув брови, главный капитан смотрела на него, пораженная обликом мезоделлианина. Высокий, прекрасно сложенный, сильный, с умным, одухотворенным лицом — в мгновение ока она отметила все эти черты, свойственные лучшим представителям человеческой расы… и роботам.
Эти люди были гораздо опаснее, чем она предполагала.
— Сами понимаете, мы обязаны допросить вас, — произнесла леди Глория с несвойственным ей раздражением. — Но мы предпочли бы, чтоб вы не чувствовали себя обиженным. Вы утверждаете, что Кассидор-Семь, главная планета Пятидесяти Солнц, находится в двух с половиной тысячах световых лет отсюда. Обычно мы тратим много лет, нащупывая дорогу через столь необъятные пространства, насыщенные не нанесенными на карты звездами. Вы предложили нам оптимальные траектории полета. Однако мы должны быть уверены, что эти траектории отобраны честно, без вероломства и коварных намерений. Исходя из этих соображений, мы просим вас открыть свой разум и отвечать на предложенные вопросы под непрерывным психологическим контролем.
— Мне приказано сотрудничать с вами во всем.
Мэлтби гадал, что же он почувствует теперь, когда настал решающий час. Но ничего необычного не ощутил. Тело слегка одеревенело, зато разум… Мэлтби приказал своему «я» отступить на задний план. Он предоставил поединок со всеми вопросами, какие будут предложены, своему деллианскому сознанию, до сих пор удерживаемому от собственных мыслей. Этот странный, не имевший собственной воли разум был направляем со стороны, однако проявлял сопротивляемость, соответствующую ай-кью сто девяносто один.
Временами это второе сознание восхищало Мэлтби: не обладая творческими способностями, оно отличалось компьютерной памятью и сопротивляемостью внешнему давлению, которая — как быстро установила эта женщина-психолог — соответствовала ай-кью, превышающему девятьсот; если быть абсолютно точным, то его значение было равно девятистам семнадцати.
— Как вас зовут?
Вот и началось: фамилия, звание и множество других деталей, с самых разных сторон характеризующих его личность… Мэлтби отвечал спокойно, уверенно, без утайки. Когда он закончил, клятвенно подтвердив достоверность сведений о штормах, воцарилась мертвая тишина. Затем из ближней стены появилась женщина средних лет и жестом указала Мэлтби на стул. Когда он уселся, она наклонила его голову и приступила к обследованию — осторожно, почти любовно лаская череп Мэлтби пальцами. Однако когда она подняла глаза, слова ее прозвучали резко:
