Юлий Буркин - Королева белых слоников (сборник)
Я прекрасно сознавал, что он «гонит», но настроение было такое, что ругаться не хотелось, и я его жалел. К тому же я заблудился, не знал, как добраться обратно до гостиницы, и он взялся проводить меня.
По ходу он несколько раз предлагал: «Дяденька, пойдем к тебе, выпьем с тобой, ты такой хороший человек, а у меня теперь – ни папки, ни мамки…» Я отказывался: «Меня в номере девушка ждет». Остатком трезвого сознания я соображал, что парнишка – жулик, и периодически проверял на месте ли бумажник. Он был на месте – в заднем кармане джинсов.
Когда добрались до гостиницы, стали прощаться. «Спасибо тебе, дяденька!» – вскричал пацан в последний раз, порывисто меня обнял и скрылся за углом. Я потрогал задний карман. Бумажника не было. Я кинулся за угол. Пацана простыл и след.
… Прошел в свой номер. Элька спала. Выхлебал бутылку вина, достал сигарету, но оказалось, что у меня нет огня. Пошел по гостинице. Она была почти совсем пустой: для украинцев это было дорого, а иностранцев было немного.
Наконец, я наткнулся на какого-то негра и, держа сигарету в зубах, стал на ломаном английском и жестами объяснять ему, что мне нужен огонь. «Фаер! – говорил я ему и неприлично ударял пальцем о палец, – Гив ми фаер!» Он на ломаном русском пытался объяснить мне, что, мол, курить вредно. Так мне, во всяком случае, казалось, и я доказывал ему, что все равно хочется. В конце концов, он дал мне прикурить. Я вернулся в номер. В темноте сделал несколько затяжек. Удивился, какая же все-таки херовая сигарета. Вкус просто отвратный. Потушил ее и завалился спать.
Утром обнаружил, что прикуривал не той стороной: фильтр был скурен полностью. Стало понятно, что мне пытался объяснить иностранец. Наверное, я сумел таки доказать ему, что о вкусах не спорят: русские предпочитают курить с фильтра.
В связи с пустотой в карманах ощущение «миллионерства» закончилось. «Мы с товарищем вдвоем работали на дизеле…» Днем я продал на рынке цыганке обручальное кольцо. Этих денег мне хватило на несколько дней довольно скромной жизни в Одессе. Благо, паспорт с обратным билетом лежал не в украденном бумажнике, а в ящике гостиничного стола. Мои акции в Элькиных глазах сильно упали. И все-таки она уже не колебалась, возвращаться ей в Томск или ехать ко мне в Алма-Ату.
… Ленка и ее муж свозили нас к себе на дачу. Собственно, это была не дача, а старая глиняная мазанка на далеком приодесском хуторе. Мы прожили там неделю. Спали на каких-то старых матрацах, непрерывно купались в море, шагать до которого было метров двести.
По утрам мы шли к нашим деревенским соседям и по смехотворным ценам покупали у них овощи, фрукты, хлеб, яйца, молоко и вино. Все – свое, домашнее, безумно вкусное.
У нас не было электричества. Ночью вокруг царила мертвая тишь и полная темень. Только звезды, как глаза каких-то добрых зверей, пялились на нас.
Мимолетный рай в Алма-Ате
Итак, я вернулся в Алма-Ату, а вскоре ко мне приехала Элька. Был поздний вечер. Мы валялись с ней в постели, и вдруг нам безумно захотелось есть. Дома ничего съедобного не было, и мы вышли на улицу.
Ночная летняя Алма-Ата – чудо. Но еда в этом чуде отсутствовала. Мы уже впали в отчаяние, когда вдруг набрели на ресторан «Пана».
Денег на кабак у нас не было, и мы решили купить какой-нибудь еды на вынос. Вошли, спустились в подвальчик. Зал незримой границей делился строго на две половины. На одной половине гуляли люди с европейскими типами лиц, в другой – с азиатскими. Зато музыканты играли «And I Love Here».
Мы подошли к стойке бара и стали выяснять, что там есть. Переговоры с молоденькой казашкой сопровождались взрывами хохота, потому что еще никто и никогда ничего у них не покупал на вынос. Элька любит манты. Манты стоили дорого, я начал бессовестно торговаться. Сумел сбить ресторанную наценку. Оказалось, в кабаке нет ничего, во их можно было бы упаковать. В конце концов, мы выпросили у продавщицы две коробки из-под блоков сигарет и сгрузили манты туда. По пути домой купили в ларьке пепси и курево…
Мы шли сквозь великолепие ночной Алма-Аты, ели свежайшие ресторанные манты, доставая их из коробок, и запивали колой. Дышали горы, пахли дубы и каштаны. Элька была, как всегда, щемяще красива. А звезды таращились на нас точно так же, как в Одессе. Они только выглядят по-разному – в Алма-Ате, в Одессе, в Томске – но на самом-то деле это одни и те же звезды. Они всегда присматривают за нами, где бы мы ни были.
Животное
Именно тогда я придумал, что обязательно нужно вывести специальное домашнее животное, которое кричит не «мяу», не «ку-ка-ре-ку», а «хорошо!» Не важно, какое: покрытое шерстью, перьями или совершенно голое, бегающее на четырех ногах или на двух… Главное, чтобы оно кричало: «Хорошо!» Сидишь на кухне мрачный. Неприятности кругом. Достало уже всё. А оно влетает, кричит: «Хорошо!» и убегает… И у тебя на душе сразу легче становится.
Когда я про этого зверя рассказал Эльке, она пожала плечами:
– Так ведь ты и есть такое животное…
Еще чуть-чуть Алма-Аты
Серега и Сонька Лукьяненко сняли квартиру и завели кота, которого назвали Юлик. Сереге очень нравилось при мне сообщать Соне, что-нибудь вроде: «Представляешь, Соня, Юлик снова насрал в углу».
Тогда мы с Элькой завели черную кошку и назвали ее Сонька… Из тех же соображений. Вскоре хозяева попросили Серегу и Соню освободить квартиру, и они вынуждены были вернуться к родителям. А там – две собаки. Юлика они сдали на хранение нам. Кот и кошка быстро нашли общий язык. И вот тут-то мы оторвались. Например, Элька звонила Сереге и трагическим шепотом сообщала:
– Сережа. Юлик ебет Соню. Я ничего не могу с этим поделать. Извини…
* * *Серега снова снял квартиру, и Новый год было решено встречать там. Мы, и прочие гости скинулись заранее. Тогда в новинку были импортные фруктово-ягодные ликеры и кремы, и на Новый год мы решили закупить их разновидностей двадцать. Чтобы пробовать то такой вкус, то другой… В результате все нахлобучились до полной невменяемости. Не помогли и пиццы, которые мы с Элькой готовили на закусь.
Мы проснулись с ней среди ночи от холода. Мы лежали голые на диване. Я жалобно позвал Серегу. Он вышел из соседней комнаты. Я попросил у него что-нибудь укрыться. Хихикая, он удалился. Затем, хихикая, принес нам тюлевые занавески. «Больше укрыться нечем», – объяснил он.
До утра мы с Элькой пытались согреться под этим тюлем. Утром же отрезвевший Серега, дико извиняясь, объяснял: «На самом деле одеял у нас навалом, но ночью мне почему-то показалось замечательной шуткой выдать вам для обогрева этот тюль…»
… Утром захотелось курить. Оказалось, что ни у кого нет ни спичек, ни зажигалки. Включили электрокалорифер, но спираль накаливания была слишком глубоко. Свернутая в трубочку бумажка только задымилась.
