Ярослав Веров - Хроники Вторжения
– ... и я должен поставить последнюю точку в кровавом Пути Марсианского Монстра. Но, должен заметить, так просто его не уничтожишь. Ни пулей, ни ядом. Взорвать звездолет, на котором он сейчас летит, – вот единственный разумный способ! – Сеня выложил на стол полученную у механика схему. Собеседники так и впились в нее взглядами. Константин даже забыл перевести последнюю Сенину тираду.
– Все в руках Путеводителя Смертных, великого Охримы-бога! – воскликнул на весь бар Константин. А Фергюссон закатил глаза. Завел их Сеня.
– Знай, – торопливо продолжил Константин, – что мы – террористы-смертники, и что наши с тобой цели совпадают. Мы тоже намерены взорвать звездолет! Авария помешала нам, к печали Путеводителя Смертных, взорвать «Титаник», но теперь мы видим – тебя нам послал он сам! Да будет воля его исполнена неукоснительно!
Сеня был уже полный дурачок – марсианская дурь, приправленная «Обреченным», сделала свое дело.
– Хрена взорвете! – заявил он. – Взрывчатку на корабль не пронести! Я вам это ответственно заявляю. Но! Если бы она у вас была, то заложить ее надо было в пяти местах. Вот они, указаны на схеме. Взрыв будет – чу-удовищный.
Константин развернул схему и, улыбнувшись, рыкнул по-звериному, приведя Сеню в немалое изумление:
– Гр-рррр!
Ему отозвался Фергюссон:
– Р-ррррх-х!
Они поднялись и исчезли из суженого нетрезвостью Сениного поля зрения.
Из бара террористы прямым ходом отправились в прачечную. Там сбросили свои шикарные костюмы и поместили в стиральную центрифугу. Затем, открыв чемодан, наполненный веселыми цветными коробками стирального порошка, принялись их вскрывать и ссыпать содержимое туда же, в центрифугу. Пустили воду и включили машину. Через пять минут вместо стирального раствора с плавающей в нем одеждой, центрифуга была заполнена белой губчатой массой. Террористы аккуратно вырезали из нее куски и складывали обратно в чемодан. Чемодана не хватило, они развернули большую пластиковую сумку, в нее и уложили остатки вещества. Переоделись в комбинезоны звездолетчиков и, подхватив «ручную кладь», отправились по пяти указанным на схеме адресам.
Сеня не помнил, как добрался до каюты. Обратил только внимание, что соседа не было, громко сказал: «Сбежал, крыса!» – и завалился спать.
Ему приснился Марсианский Монстр, во все свои три метра роста. Монстр сидел в сортире, зловеще ухмылялся и, пыхтя, выдавливал из себя взрывчатку. Предварительно съеденные порции «терки» превращались в аккуратные брикеты с надписью «Динамит» и изображением оскаленного черепа. Методично разложив брикеты под дверями кают и рубки, Монстр забрался в спасательный челнок. Отплыл в космос на безопасное расстояние, холодно усмехнулся и нажал красную кнопку дистанционного взрывателя...
* * *Ударило страшно в барабанную перепонку и вмиг стихло. Во все стороны разлетались обломки звездолета и расплывалась пыль жидких составляющих.
Сеня, не видя своих рук-ног, висел в космическом пространстве, на невидимом поясе светилась зеленым огоньком коробочка. Вокруг бешено блистали звезды, и космос был не черным, а фиалковым.
Внезапно перед Сеней возникли две исполинские фигуры в светящихся зеленых одеждах, закрыв собой половину космоса. Сеня глянул в их огромные глаза, изумрудные, и закричал от ужаса. Но не услышал своего крика.
Они смотрели и молчали. Сене казалось, что он исчезает, а может, уже исчез, и остался лишь его предсмертный ужас...
– Допуск, – раскатно прогрохотал голос космического существа.
Голос возвратил Сене ощущение себя живым человеком, которое мы обычно не замечаем в себе, пока не случится что-нибудь непоправимое. Сеня даже начал думать. И даже думать в обычной для себя манере: «Какой допуск? Какой, нахрен, допуск? Я же погибаю!» Но как-то сообразил, что речь идет о приборе-коробочке. Он протянул руку к поясу, но не обнаружил у себя живота. Тела не было, не было и руки, которой он якобы пытался взять коробку. А коробка была. Сеня взвыл.
Внезапно коробочка сама собой отделилась от «пояса» и, лениво кувыркаясь, уплыла к загадочным пришельцам.
– Все правильно, – произнес «странник». Почему-то Сене пришли на ум именно Странники. – Допуск настоящий.
Коробочка описала дугу и вернулась к Сене.
– Так я не умер? – вырвалось у него.
– Ты погиб в катастрофе.
– Я жить хочу, – испуганно сказал Сеня.
– Это запрещено законом.
– Почему запрещено? Откуда вы знаете?!
Сене стало обидно: ему только что отказали в жизни. Дурацкая эта обида только усиливала накатывающую панику.
– Мы – Хранители Миров и удерживаем в действии мировые законы.
– Есть же жизнь после смерти! Я книжку читал!
Сеня имел в виду знаменитого доктора Моуди, над которым он в свое время от души поиздевался в одном из рассказов, который, помнится, так и назывался: «Разве это жизнь?» То есть, ну никак не верил Сеня в жизнь после смерти, а тут до смерти захотелось этой самой жизни.
– Разве вы не можете воскресить?..
– Можем, – раскатистый голос Хранителя был невозмутим.
– Воскресите, молю!.. – взмолился Сеня.
Заговорил второй Хранитель. Его голос был как дыхание ветра:
– Ты принадлежишь Затененным мирам. Там нет воскресения.
– Но я же читал! – не унимался Сеня. – В Библии! Умоляю!..
Хранитель повторил:
– Ты принадлежишь Затененным мирам. Таких, как ты, не воскрешают.
– А какой я? – в страхе, что вот сейчас откроется его истинное, и он не узнает сам себя, спросил Сеня.
– Ты не хочешь жизни в Просветленных мирах. Бессмертие только там. И воскресить можно только туда. Но ты туда не хочешь.
– Я хочу! Очень хочу! Пустите! Сделайте!
Сеня кричал с таким надрывом, что даже услышал свой голос как бы со стороны – словно медный колокол вдалеке гудел.
– Нет. Туда ты не хочешь, – камнепадом обрушился голос первого.
– Ты хочешь только этого, – и Сеня вдруг увидел перед мысленным взором всю свою жизнь, только не ту, что была на самом деле, а откорректированную его желаниями. И удивился себе – да, именно такую жизнь он и хотел.
– Разве это плохо? – робко спросил он.
– Мы не Судьи. Мы Хранители.
– Но в тебе есть последняя страсть. Ты ее ото всех скрываешь. Поэтому мы не знаем, куда ты сейчас уйдешь, если сменишь явление, – в смерть или за Грань миров.
– А если не менять явление?
– Тогда только смерть.
– А как там, за Гранью? – ухватился Сеня за соломинку.
Противопоставление «смерть» – «за Гранью миров» показалось ему противопоставлением смерти и жизни. Наверное, и в самом деле, есть в нашем Сене какая-то роковая страсть, она-то, наверное, и влекла его туда.
