Эллен Датлоу - Секс с чужаками
Все примолкли; это мне точно не показалось. Первое, о чем я подумала, была Эмили. Что имел в виду Ричард? Что она ему не нужна? Что он ее никогда и не хотел? Я слыхала, иногда люди так себя чувствуют, когда в них стреляют. Никакой боли, только ощущение шока и потери, и понимание, что боль придет.
— Кстати насчет детишек, — сказала я среди общего молчания. — Мне надо позвонить домой. Прошу прощения. — Я вышла из комнаты и нашла телефон, сильнее всего желая оказаться подальше от Ричарда.
Вместо телефона я нашла ванную. Я умылась, заново накрасила губы и побрела вниз по лестнице. Там на меня наткнулась Салли и приподняла бровь.
— Ну?
— Что ну?
— Я полагала, ты пришла, чтобы посмотреть на нее.
— На кого?
— На Лили. Эту загадочную женщину. Все мужчины на факультете в нее влюблены. Разве ты не слышала?
— А она здесь?
Салли оглядела комнату. Большинство присутствующих женщин были мне знакомы.
— Сейчас я ее не вижу. Но минуту назад была здесь.
— И как она выглядит?
— Ну, маленькая, смуглая… привлекательная, наверно. Для тех, кому нравятся подведенные глаза и волосы под мышками.
— Как она одета?
— Кажется, я слышу в твоем голосе не просто праздное любопытство? В блузку, в красную блузку. И синие джинсы. В обтяжку.
— Извини, — сказала я, углядев наконец телефон. — Я должна позвонить домой.
Няня ответила со второго звонка. Эмили спала. Проблем не было. Я сказала: «Ладно, хорошо». Мне хотелось быть дома, с Эмили, мазать ее по животу малиной и чувствовать ее пальчики в своих волосах. Молчание слишком затянулось. Я сказала няне спасибо и повесила трубку.
Я была не в силах подняться наверх. Все равно сейчас там уже форменный мальчишник. Сплошные сальные шуточки и все прокурено. Стеклянная дверь выходила на задний двор. Я шагнула в темноту, вдохнув летний запах скошенной травы и продымленной коптильни.
Там Ричард меня и нашел, когда гости начали расходиться. Я сидела в шезлонге и смотрела на небо Далласа, в котором все лето напролет стоит красное сияние. Что-то связанное с городскими огнями и загрязнением воздуха.
— Чудесное представление, — сказал Ричард. — Просто так взяла вот и смылась, пусть все это треклятое сборище знает, что наш брак дал трещину.
— А он дал?
— Чего?
— Трещину. Наш брак. Мы расходимся?
— Черт, я не знаю. И уж конечно сейчас не время задавать такие вопросы. О, нет, только не начинай. Ну вот как мы будем уходить, когда ты так ревешь?
— Обойдем вокруг дома. Тейлор все равно слишком пьян, чтобы запомнить, попрощались мы или нет. Отвечай на мой вопрос.
— Я же сказал, что не знаю.
— Может, нам стоит это выяснить.
— Это еще что должно значить?
— Давай сделаем, как поступают все люди в таких случаях. Поговорим с консультантом или что-нибудь в этом роде.
— Ладно.
— Ладно? И это все? Просто «ладно»?
— Ты же на этом настаиваешь, не я.
— Замечательно, — сказала я, почувствовав вдруг головокружение, словно оказалась на краю обрыва. Неужели я правда делаю что-то необратимое? Только Эмили меня удерживала.
Потом я снова посмотрела на Ричарда и подумала: неужели я действительно хочу, чтобы этот человек был ее отцом?
— Замечательно, — повторила я. — Давай уедем отсюда.
Моя лучшая подруга Дарла разводилась два раза. Она мне посоветовала миссис Мак-Набб.
— О боже, — сказала я. — Это же будет так дорого. А она в самом деле поможет?
— Какое тебе дело до помощи? — ответила Дарла. — Это шаг номер один в том, чтобы избавиться от дрожи в коленках. Дальше пойдет легче, поверь мне. Разводиться во второй раз мне было не труднее, чем — ну скажем, шесть месяцев провести в гипсе.
В понедельник я долго сидела перед телефоном. Я взвешивала хорошие и дурные стороны нашего брака, бросая на чаши весов все, что только могла придумать. Все, что оказалось на хорошей чаше, было связано с деньгами: дом, страховка Ричарда, финансовая обеспеченность. Этого было недостаточно.
Нам назначили время для визита на следующее утро. Когда я в понедельник вечером сказала об этом Ричарду, он выглядел удивленным, словно забыл всю ту ужасную сцену. Потом пожал плечами и сказал: «Ладно, как хочешь».
Мы оставили Эмили у няни дома. Мне трудно было от нее оторваться. Ричард все время поглядывал на часы. Наконец мы все-таки ушли и поехали в центр города, к перестроенному дому в стиле «архитектуры прерий», неподалеку от Ист-Грэнд.
Миссис Мак-Набб была женщиной лет пятидесяти, пять футов одиннадцать дюймов ростом, тяжелой в груди и бедрах, с коротко стриженными волосами нескольких оттенков серого цвета.
Никакой косметики, одежда из натуральных тканей, мебель нейтральной окраски. На столике рядом с диваном одинокая и зловещая коробка бумажных носовых платков.
Когда мы оба уселись, миссис Мак — Набб сказала:
— Итак. Состоит ли кто-либо из вас в отношениях с кем-либо со стороны.
— Вы имеете в виду, э, в романтических? — переспросила я.
Ричард уже отрицательно тряс головой.
— Вот именно, — подтвердила миссис Мак-Набб.
— Нет, — сказал Ричард.
— Нет, — сказала я.
Миссис Мак-Набб посмотрела на Ричарда долгим взглядом, словно она ему не поверила. Я ему тоже не верила.
— В чем дело? — спросил он. Руки у него были сложены на груди с того момента, как он сел. — Я же сказал — нет, у меня нет никого на стороне.
Через несколько минут она нас разделила. Ричард ждал в приемной, пока миссис Мак-Набб задавала мне вопросы. Если я говорила что-нибудь о Ричарде, она заставляла меня перефразировать это утверждение так, чтобы оно начиналось со слов «Я думаю» или «Как мне кажется». О своих подозрениях насчет Лили я не упомянула. Потом я полчаса просидела снаружи, снова и снова читая одну и ту же страницу «Ньюсуик», не в силах понять, о чем там говорится.
Наконец Ричард вышел. Он был бледен.
— Готово, — сказал он. — Я ей заплатил и все такое.
Мы сели в автомобиль. Ричард сел за руль, но не стал заводить двигатель.
— Она спрашивала о моих родителях, — сказал он. Смотрел он не на меня, а на ветровое стекло. — Я ей рассказал, как мой отец всегда заставлял мою мать приносить ему почту, потом вскрывал и то, что ему было ненужно, бросал на пол. А матери приходилось ползать на коленях и собирать.
Он выглядел так потерянно, по-детски. Я вдруг поняла, что единственный, кроме меня, кто знает, через что мы оба прошли — это Ричард. Трудно было удержаться и не протянуть к нему руку.
— Она спросила меня, были ли они счастливы, — продолжал он. — Я сказал — нет. А потом случилось самое странное. Я вдруг начал ей все это объяснять. Разные вещи, про которые даже не знал, что я это знаю. Как я всегда считал, что моему отцу было бы так легко сделать мою мать счастливой. Что брак обязательно сложится, если только не бросать мусор на пол, чтобы другой подбирал. Не помню, говорила ли что-нибудь миссис Мак-Набб, просто во мне вдруг вспыхнуло понимание. Что я всю жизнь искал несчастную женщину, такую, как моя мать, чтобы показать, как легко я смогу сделать ее счастливой. Только я ошибался. Все-таки я не смог сделать тебя счастливой.
