Кир Булычев - На днях землетрясение в Лигоне
– Так что, я думаю, у нас нет от них тайн, – сказал он буднично. – Кто заходил в эту комнату?
– Кто угодно, – сказал я. – Нас не было весь день.
– Я разберусь, – сказал майор. – Итак, где вы будете устанавливать свои приборы?
Мы с Володей договорились в принципе о распределении нашей поредевшей техники. «Искру-12-бис», один ультрасейсмоскоп и вычислительную технику оставляем в Танги. Второй сейсмоскоп отвезем на островок на озере, к нему придадим два или три датчика, один из которых должен находиться прямо на поверхности озера. Последний датчик установим за монастырем.
– Очень далеко вы все раскидали. – Майор был недоволен.
– Это минимальное расстояние. Без трех точек нам не обойтись. Я останусь в Танги, Володя отправится на озеро.
– Очень далеко, – повторил майор. Он не спорил, он был озабочен. Майор крутил в пальцах микрофон. – Наверное, в гостинице неудобно ставить приборы. Тесно и слишком много ушей… Я договорился об одном доме. Это дом начальника полиции. Он стоит на окраине, изолирован, и мне легче его охранять. Ночевать вы можете и здесь…
– А как хозяин дома?
– Васунчок честный человек, – сказал Тильви. – Он сейчас в госпитале. Он ранен контрабандистами.
– Хорошо, – сказал я.
Майор попрощался, его башмаки зацокали по коридору, и сквозь полуотворенную дверь я услышал голос директора Матура:
– Добрый вечер, господин майор. Навещали наших друзей?
Я подумал, что придется провести ужин в компании Матура. Он наверняка подстережет нас, чтобы еще раз выразить свое восхищение успехами нашей великой страны.
ВЛАДИМИР КИМОВИЧ ЛИ
Утром тринадцатого марта мы переехали в пустой дом на окраине Танги. Дом был небольшой, но двухэтажный. Нам хватило гостиной внизу и веранды. Пока электрики тянули к веранде силовой кабель, а армейский радист устанавливал рацию, я поднялся наверх. Я не собирался ходить по чужим комнатам. Мне только хотелось увидеть ту, в которой жила Лами. Наверху было всего две комнаты. В одной, побольше, стоял письменный стол, на стене висели две фотографии – грустной женщины, похожей на Лами, и самой Лами, еще девочки, с двумя тугими косичками в разные стороны. Это была комната ее отца. Во второй раньше жила она. Комната была прибрана, за окном на толстой ветке висели гнезда, похожие на груши, и птицы суетились у подоконника. Лами мне рассказывала про этих птиц. В комнате сохранился ее запах. Наверное, это мне почудилось.
Часов в двенадцать мы со Вспольным выехали на «джипе» к озеру. С нами ехал радист, сонный Лаво и солдат.
В тесноте, но согласии мы добрались до деревни у монастыря, оставили там Лаво договариваться о лодке, потом по разбитой безлюдной дороге проехали километра три за монастырь. Здесь на пологой террасе, с которой открывался великолепный, как в туристском проспекте, вид на озеро и горы за ним, в светлой, звенящей сосновой роще поставили палатку, где установили датчик. Это заняло около часа. Вспольный заявил, что, когда выйдет на пенсию, построит здесь дачу и будет писать мемуары.
Оставив при датчике солдата – он тут же разложил небольшой костер и повесил над ним мятый алюминиевый чайник, – мы вернулись в деревню, где застали в полном разгаре битву между сержантом и местным старостой. Лаво наседал на старика, грозя репрессиями, а тот отвечал длинными речами, которые зарождались в складках его живота и выползали наружу, как рокот отдаленного барабана. В конце концов Лаво сдался, отсчитал старосте пачку казенных ватов. Староста долго мусолил деньги, жалел, что не заломил больше, потом повел нас по узкой тропинке вниз, к озеру, где в бухточке стояла моторка, на корме которой спал похожий на старосту парень.
Видно, люди редко приезжали на островок. Моторка подошла к шатким деревянным мосткам, которые далеко выдавались в озеро. Какая-то птица умудрилась свить гнездо прямо на мостках. Она обиделась на нас за вторжение и кружилась над самыми головами, выражая недовольство криками. Полоска песка, отвоеванная волнами у травяного откоса, была чистой, лишь следы птичьих лап и маленькие холмики вокруг крабьих норок свидетельствовали о кипучей жизни. Устланная каменными плитами дорожка вела вверх, где в чаще коренастых деревьев стояла пагода с кирпичными проплешинами на белом теле. За пагодой берег островка обрывался вниз и уходил глубоко в воду. Высота обрыва была метров десять. Дальше, до самых гор того берега, километров на семь-восемь, протянулась голубая равнина с редкими бурыми парусами рыбачьих лодок.
Мы перетащили аппаратуру к пагоде. Здесь был покосившийся навес на резных столбах. Какой-то благочестивый человек, соорудивший этот навес, потрудился на славу, доставив сюда цемент и гравий, – пол под навесом был бетонный. И хоть по бетону пошли трещины, сквозь которые лезла яркая трава и кустики, он отлично подошел для установки аппаратуры.
СОКРАЩЕННАЯ СТЕНОГРАММА СОВЕЩАНИЯ У ЧРЕЗВЫЧАЙНОГО КОМИССАРА ВРК МАЙОРА ТИЛЬВИ КУМТАТОНА
«14 марта 1976 г.
Присутствовали: Майор Тильви Кумтатон, комиссар округа Танги. Капитан Боро Па Джа, комендант г.Танги. Профессор Отар Котрикадзе. Джа Локри, бургомистр г.Танги, временно исполняющий обязанности губернатора округа Танги.
Майор Т. Мы собрались здесь для обсуждения важного вопроса. Я попрошу профессора Котрикадзе сделать сообщение.
Профессор К. Как известно, мы приехали сюда, так как наши изыскания с помощью новейших приборов привели нас к выводу, что в районе города Танги возникла опасность землетрясения. Для того чтобы убедиться в точности нашего прогноза, требуется провести измерения на месте. Мы смогли установить наши приборы вчера днем, и потому сведения, которые я сейчас сообщу, не окончательны. Но в целом они подтверждают наш прогноз.
Майор Т. Значит, землетрясение все-таки будет?
Профессор К. И очень скоро.
Майор Т. Как скоро?
Профессор К. Вчера наши приборы, которые регистрируют напряжение на заданной глубине – а глубина потенциального очага землетрясения, которое мы ожидаем, около пятидесяти километров, – показали нам, что напряжение близко к критическому, и, возможно, нас отделяют от взрыва всего несколько дней. Мы ждем новых известий из Москвы, где установлены более сильные приборы, которые наблюдают за положением во всем районе. Но пока я могу сказать одно: землетрясение неизбежно.
Д.Л. Каким сильным оно будет?
Профессор К. К сожалению, гипотетический очаг находится сравнительно недалеко от поверхности. Это означает, что разрушения будут невелики по площади, но значительны в эпицентре. Мы предполагаем, что энергия очага способна высвободить энергию порядка десять в двадцать третьей степени эргов, и его интенсивность в эпицентре может достичь десяти баллов.
