Владимир Владко - Седой капитан
2. Рассказ Валенто Клаудо
Он очнулся в уже знакомой ему маленькой каюте, на той же узкой кровати. Возле него сидел Валенто Клаудо – его доброе, ласковое лицо было озабочено, он не сводил глаз с лица юноши. Как только Алесь медленно открыл глаза, Валенто осторожно похлопал его по плечу.
— Наконец то, – сказал он, улыбаясь. – Наконец то, парень, ты очнулся. Эх ты, орел! А мне, между прочим, казалось, что ты покрепче! Ну, как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, – ответил Алесь, неловко улыбаясь. Ему было стыдно за то, что все так произошло.
— Ну и хорошо, – продолжал тем временем Валенто Клаудо. – Все же, возьми, выпей это. – Он протянул юноше стакан с какой‑то желтоватой жидкостью. – Это должно тебя подбодрить, укрепить…
Алесь медленно пил ароматную и сладковатую жидкость и смотрел на руки Валенто. Какие они крепкие и большие, настоящие руки рабочего – и в то же время ловкие и ласковые. Валенто взял его запястье, немного прижал, ища пульс, – и сделал это так мягко, так осторожно и умело, будто был опытной медицинской сестрой!
— Выпил? Ну, я вижу, все встало на свои места, и пульс у тебя ровный, – еще раз похлопал он юношу по плечу. – Можешь садиться и даже вставать. Хватит валяться! У нас тут, знаешь, все чем‑то заняты, у каждого свое дело. Один ты бездельник, только и делаешь, что лежишь, как безнадежно больной. А на самом деле ты в полном порядке, только претворяешься больным, ишь, какой хитрый! Но я тебя насквозь вижу, не будь я Валенто Клаудо! Садись!
Алесь сел на кровати. Действительно, он теперь чувствовал себя гораздо лучше.
— А теперь вставай, вставай немедленно! – Притворно строго приказал Валенто, делая уже знакомое юноше грозное выражение лица. Алесь едва не прыснул со смеху – таким забавным было это выражение! Между тем Валенто Клаудо подошел к окну. – Ага, мы уже подъезжаем, – сказал он, словно юноша знал, о чем идет речь.
— Куда подъезжаем, Валенто?
Алесь тоже посмотрел в окно. За прозрачным грубым стеклом он увидел дикий пустынный пейзаж. Они ехали широкой степью, поросшей жидкой травой. Кое–где высились рыжие скалы – и так пусто было вокруг, что казалось, будто никогда здесь не ступала нога человека. Ни домов, ни деревьев – только голая степь и скалы… «Люцифер» заметно сбрасывал скорость.
Валенто повернулся к Алесю. Теперь его лицо стало серьезным, даже печальным. Да и голос дрожал необычно, когда он заговорил:
— Это место, парень, не имеет названия. Оно не обозначено на карте. Но настанет время – и здесь, в этой скалистой степи, возвысится величественный памятник. Это место чтит каждый честный ибериец, как священную память о прекрасных людях, которые любили народ больше собственной жизни…
Он замолчал. Алесь ничего не понимал и только вопросительно смотрел на Клаудо.
— Подожди немного, Алесь, – сказал Валенто. – Я спрошу Капитана. Если он позволит, я возьму тебя с собой. Подожди здесь! – И вышел из каюты.
«Люцифер» остановился. Он стоял посреди голой степи, в месте, которое ничем не отличалось от других, мимо которых он проезжал. Что же это такое? Что имел в виду Клаудо, когда говорил таким торжественным голосом об этом внешне ничем не примечательном месте?..
Раздался уже знакомый юноше мелодичный звонок, который, видимо, был сигналом об остановке и выходе из «Люцифера». Дверь каюты распахнулась, и в ней показалась крепкая, коренастая фигура Валенто.
— Пойдем, Алесь, – сказал он. – Капитан разрешил мне взять тебя с собой.
Они прошли по коридору. Алесь увидел, как из других дверей появилось еще несколько человек в таких же рабочих синих комбинезонах, как в Валенто Клаудо. Эти люди вышли из автомобиля и медленно двинулись куда‑то в сторону от дороги – вслед за Седым Капитаном, который, видимо, вышел раньше их. Валенто молча пропустил Алеся перед собой, а затем мягко взял юношу за руку и пошел туда, куда отправились его товарищи.
Капитан шел шагах в пятнадцати впереди. Как и всегда, он был без фуражки, ветерок шевелил его вьющиеся каштановые волосы с серебряной седой прядью. Он шел ровными, уверенными шагами, выбирая путь между камнями и скалами. И теперь Алесь увидел, что в руках Седого Капитана был целый ворох цветов – красных и белых роз и гвоздик. Что это значит?..
Валенто немного наклонился к юноше ее тихо заговорил:
— Эти скалы, Алесь, видели, то что навеки останется в сердце иберийского народа. Они видели славных героев, которые отдавали жизнь за свободу и счастье народа, видели преступников и убийц, которые, засучив рукава на окровавленных руках, безжалостно расстреливали этих героев… Ты не знаешь этого! Так слушай, я расскажу тебе.
Голос Валенто звучал глухо и взволнованно.
— Еще тогда, когда кровавый Фернандес захватывал власть, он знал, что сможет победить и удержаться только в том случае, если безжалостно уничтожит тех, кто стоит у него на пути. А на пути у него стояли честные люди. Это были люди, которые понимали, что Фернандес несет на штыках своих прислужников и наемников конец народной воле, несет народу нищету и горе. Эти люди решили бороться против Фернандеса до конца. И они победили бы, они выгнали бы из страны и самого Фернандеса, и его приспешников, если бы фалангистскому генералу не помогали оружием чужеземные фашисты, которые поддерживали его. А у честных людей не хватило оружия – и они вынуждены были отступать перед вооруженными до зубов головорезами Фернандеса…
Валенто на минуту замолчал – и Алесь не смел нарушить молчания, потому что чувствовал, как тяжело его другу вспоминать и говорить.
— Патриоты отступали, – продолжал Валенто Клаудо. – Они вынуждены были отступать в эту степь, отстреливаясь из‑за скал. А фалангисты окружали их. И не было уже никакого выхода… Патриоты отстреливались до последних патронов. Но кончились и они, эти считанные патроны… Патриоты не могли даже броситься в рукопашный бой, потому что навстречу им били автоматы и пулеметы фалангистов. Что осталось им делать? И они вышли из‑за скал навстречу убийцам, держась за руки и запели песню патриотов… Фалангисты не задумались ни на мгновение. Они открыли автоматный и пулеметный огонь, в упор расстреливая мужчин и женщин, старых и молодых, заливая сухую землю горячей кровью людей, у которых не оставалось никакого оружия, кроме гордой песни патриотов… Люди падали возле этих скал и умирали… А тех, кому не посчастливилось умереть сразу, фалангисты добивали выстрелами в голову…
— Мерзкие убийцы! – Вырвалось у Алеся, который чувствовал, как возбужденно, взволнованно стучит его сердце.
— Так погибли почти все патриоты, окруженные фалангистами среди этих скал, – продолжал мрачно Валенто Клаудо. – Случайно спаслись лишь некоторые люди, которые потеряли сознание от ран и фалангисты посчитали их мертвыми… Сколько спаслось тогда патриотов? Может – пять, может десять… из нескольких сотен тех, кто погиб здесь… Один из них лежал там, возле той высокой скалы. Он очнулся ночью, когда фалангисты уже ушли. Увидел вокруг себя горы трупов, горы мертвых друзей… и хотел остаться среди них и умереть вместе с ними, умереть, как и они… зачем человеку жить, когда умерли те, кого он любил и кто любил его?.. Но в ту же ночь сюда пришли крестьяне, услышав о том ужасном расстреле. Они похоронили мертвых и вынесли отсюда нескольких живых… в том числе и этого человека…
