Татьяна Тихонова - Гости из прошлого
Эо равнодушно произнес бесцветным голосом:
— Я нашел Эю в пустыне Дервиша… — сделав паузу, фантом монотонно повторил, — я нашел Эю в пустыне Дервиша… Я нашел Эю в пустыне Дервиша…
Он еще продолжал повторять вложенную в него фразу, а Ио, отвернувшись от него, быстро пошел к линзе. За его спиной выполнивший свое задание фантом медленно таял в тяжелом, душном воздухе этого мира.
3
В кромешной тьме мрачной комнаты растерзанное сознание Эи слабо теплилось. Ей казалось, что ее размазали тонким слоем по ставшему густым воздуху. Одно было странным во всем этом. Ее ощущение. Ощущение, что она смотрит сама на себя. В первое мгновение она странно успокоилась. Наконец-то… Нашелся тот, кто сумел ее убить. Неужели свершилось? И она видит себя глазами своего вырвавшегося из тела духа… А им-то говорили, что это невозможно… Первое оцепенение стало рассеиваться, и она вдруг поняла, что не может тронуться с места… "Нет, не может быть… Это не смерть… Что-то другое… Неужели плен? Да, это плен!", медленно дошло до нее.
Ее тело висело в воздухе перед ней, вытянувшись напряженно, запрокинув голову, а она его рассматривала, не в силах сделать хоть что-нибудь. Больше всего ее бесили ее мысли, которые ей не давали сосредоточиться. Они текли вяло, даже не текли… капали или даже не капали… Они будто брались из ниоткуда, хаотичные, чаще бредовые, прерываясь откровенными галлюцинациями, и, резко обрываясь, обрекали ее почти на безумие… Но, в мгновения, когда ее разума касалось просветление, она начинала искать путь.
Путь к спасению… Путь к пирамиде.
На любой другой планете ее положение теперь было бы безвыходным, но здесь на родной Земле была еще одна надежда.
Эту пирамиду они втроем начали искать сразу, как только поняли, что оказались на Земле. И не находили. И вновь принимались искать. Или она была так надежно скрыта перед днем гибели древними землянами, или потерялась бесследно в дни катастрофы. Надежда, что она где-то еще существует, была ничтожной.
Эя, вместе с Ио и Эо, видела эту пирамиду единственный раз, когда их вшитые кристаллы, бывшие частью большого кристалла-пирамиды, потребовалось связать. Так им сказали, когда привезли к морю. Их посадили в сферу, и через час они оказались на дне моря. Эя до сих пор остро помнила тот страх, который она ощутила, когда им сказал жрец Аримед, что дальше им придется идти самим, потому что он не обладает той силой, которая теперь принадлежит им троим.
Он их вытолкнул, как ей показалось, наружу… Но это была лишь вторая сфера, которая отделила их от Аримеда. Но в следующий миг открылась и эта сфера, и море хлынуло внутрь ее…
Сейчас Эя заставляла себя вернуться в тот далекий день, это ей казалось очень важным. Она хотела вспомнить все до мелочей, потому что знала, что именно мелкие подробности устилают путь в прошлое в памяти…
…Оказавшись в мутной воде, первым в себя пришел Эо. Он выбрался из сферы и помог остальным. Вода не давила, не душила, не проникала внутрь… Их кожа странным образом удержала воздушный пузырь вокруг тела, защищая от гибели.
Ио в своем воздушном колпаке что-то орал во весь голос. Он как обычно ругался… Эя поняла, что Аримед знал, о чем говорит. Им ничего не грозило.
Вот там-то и была пирамида. На дне моря в мутной взвеси песка и ила виднелись смутные очертания чего-то. Идти было тяжело, ноги в сандалиях утопали в рыхлом дне.
Когда нога Эи неожиданно скользнула по гладкой поверхности, она не удержалась и упала… Руки, вытянутые вперед, коснулись прозрачной грани… Это была грань пирамиды. Прозрачный треугольный массив из-под ног Эи стремился вверх, а его основание, похоже, уходило глубоко вниз. Тронув рукой холодный монолит, Эя ладонью провела по нему и, приблизив лицо к кристаллу, увидела лишь свое отражение. Это было странно здесь, на дне моря, где отсутствовал свет, но это было всего лишь отражение. Разочарованно отстранившись, она вдруг вздрогнула… Ее отражение продолжало стоять, почти прижавшись к кристаллу лицом, не отрывая рук от него, от пристального взгляда из мутного мрака, по коже Эи пробежал холодок. Это продолжалось долю секунды.
Потом отражение отстранилось, продолжая смотреть на Эю из холодной глубины, и, наконец, медленно развернувшись спиной к ней, стало удаляться…
Эя видела, как ее образ стал сливаться с темнотой в глубине кристалла, а вслед за ним туда ушли Эо и Ио. Откуда-то пришло осознание, что все свершилось…
Эя подумала, что сегодня она вспомнила очень много. Ей это удалось впервые за время, проведенное здесь, в этой лаборатории. Но одних воспоминаний мало, ей нужно заставить себя придти на берег того моря.
Жрец Аримед учил их направлять свое сознание туда, куда не может привести их обычный человеческий путь. Эя вспомнила, как в первый раз он запер их каждого в разных комнатах. Комната была абсолютно темной, звуконепроницаемой, душной… Вначале для ее безудержной натуры это был шок… Она даже пыталась кричать, ругаться, биться о стены. Ничего. Тишина. Темнота. Она то лежала ничком на полу, то принималась ощупывать сантиметр за сантиметром комнату, то лихорадочно бегала из угла в угол. Так, ощупывая пол, она нашла руками отхожее место. Долго плевалась, шарахалась и кричала кому-то, что они все идиоты, но место запомнила… Так прошла неделя. Это потом она узнала, что просидела неделю, а тогда все представления о времени стерлись. Потом Аримед позволил ей слышать, и когда в ее заточение донеслось пение цикад, она подумала, что сейчас оглохнет от этого режущего слух звука. Но не это было самым удивительным, удивительным было то, что Эя услышала, как трава шебуршит по стене дома, как ночная птица мягко захлопала крыльями, она услышала, как в другой комнате человек вздохнул. Это был Эо. Она тогда любила его. Ее сердце заколотилось бешено, и ей показалось, что он тоже слышит ее… Потом Аримед позволил ей дышать свежим воздухом, оставляя ее по-прежнему в темноте и заточении, и она, раздув от жадности ноздри, с наслаждением читала запахи, которые раньше не казались ей чем-то интересным… А потом был свет и острое осознание своей внутренней силы, переполнявшей, заставлявшей смотреть на мир другими глазами, воспринимать его совсем с другой стороны, чувствовать его кожей…
Дотошному жрецу, однако, и этого было мало. Он ежедневно придумывал все более трудные задачи. Четыре дня они подбирали слова, описывающие тень, дорогу перед их домом, смех, самому простому предмету уделялось столько внимания, что голова пухла и злость закипала… Быстрее всех с такими заданиями справлялся Ио, но он постоянно ругался с Аримедом, высмеивая старомодность его обучения. Больше всего доставалось Эо. Это всегда был большой, красивый лентяй. Он пропускал мимо ушей нравоучения занудного жреца, сбегал из их уединенного дома… И получал наказания, — доплыть до соседнего острова и принести амфору с вином. А он дошел… просто дошел по дну моря и принес амфору. Только потом, когда Аримед приказал подняться над собой и увидеть отражение мира, они онемели… Что значит, подняться над собой, что значит, увидеть отражение мира?! Чушь!!! А жрец как заведенный повторял одно и тоже, устремив ни них чумной взгляд…
