Евгений Прошкин - Загон
- А я вам что?.. - растерялся Илья. - Мне и подарить-то нечего.
- А ты человек хороший. Это и есть подарок, - сказал Андрей.
- Спасибо, но этого маловато. Хороший!.. Нашли, тоже, хорошего. Во!.. Вот я вам чего подарю! Вы в центре давно не были?
Вадик с Андреем синхронно почесали затылки.
- Ясно. День Единения надо не в блоке встречать, а в городе. Здесь вы такого не увидите. Буду у вас экскурсоводом. Надо же деньги отрабатывать! Пожав друг другу руки, они сели пить чай. В новостях рассказывали о грандиозных приготовлениях к завтрашнему празднику. Андрей и Вадик зачарованно смотрели в монитор, Илья же не сводил глаз с кредитки.
Нельзя сказать, чтоб Илье ничего не дарили, но ни один из подарков не доставлял ему такого удовольствия. И это его печалило.
* * *
Вызов пришел глубокой ночью, между четырьмя и пятью часами. Монитор включился и начал увеличивать яркость, пока Белкин не ответил.
- Да... чего надо?.. - бросил он, щурясь и натягивая одеяло к подбородку.
- Извините, Иван Петрович, - сказала дежурная по участку. - Извините, что разбудила, но вы приказали в любое время.
-Да...
- Эйнштейн Григорий Исаакович...
- Да?! - рявкнул Белкин, окончательно просыпаясь. - Я же велел охрану!..
- Охрана и сообщила. Он сам, Иван Петрович, он в окно выбросился.
- Это точно? Точно сам?
- Точнее не куда, два свидетеля. И еще есть записка. Транслировать?
- Что спрашивать-то?!
Дежурная исчезла, и на экране появился листок серой бумаги, исписанный по диагонали:
"Дорогая неотложка! Ухожу по собственной воле, не дожидаясь твоего палача. Ухожу, чтобы попасть в ад и отдохнуть от тебя, от себя, от этой жизни. Надеюсь, в аду будет лучше. Там мы с тобой и встретимся. Г. И. Эйнштейн, чер".
- Ох ты, черт!.. - выдохнул Белкин.
Он утер лицо и, отбросив одеяло, сел на кровати. На часах было почти пять. Почти утро. Праздник начинался паршиво.
Глава 7
Пятница, утро
-Не бойтесь, - сказал Илья. - Здесь такие же люди, как и мы. ИС у них повыше, ну и что? Это на лице не написано. Но если будете вот так смотреть...
- А как мы смотрим? - спросил Вадик.
- Как звери в клетке. Лоб не морщить, брови раздвинуть! И ничего не стесняйся. Сделал что-нибудь неправильно - не вздумай краснеть. Сделай еще раз, пусть все увидят, что это не промах, а индивидуальность. Убогим людям это нравится.
- Кто убогие-то?'
- Они, Вадик, они. Будешь думать иначе - лучше сюда не соваться. В городе средний балл - пятьсот, а у тебя пятьсот десять, понял? Внуши это себе как следует.
Муниципальный автобус заехал на стоянку возле большого объездного кольца и пшикнул дверьми. Водитель в зеркало наблюдал, как трое черов отлепились от окна и вышли на улицу. Салон опустел. До конечной доезжали лишь те, кто хотел попасть в город, - таких бывало не больше двух-трех за день, и они всегда вызывали интерес.
Водитель проследил, как черы поднимаются к трубе надземного перехода, и вывернул руль. Затем с привычной завистью посмотрел на разноцветные крыши по ту сторону от кольцевой и направился обратно в блок. Ничего, кроме крыш, из кабины он не видел, но ему хватало м этого.
За дорогой находилась еще одна стоянка, тоже для общественного транспорта, но совсем другая. Половину тротуара занимал прозрачный голубой козырек. Под навесом оказалось несколько кресел - гораздо удобней тех, что выдавались в гуманитарной лавке под видом домашней мебели. Тут же, возле козырька, выстроилась шеренга торговых автоматов, оформленных так, что от одного взгляда на них рот наполнялся слюной.
- Дорого, - сказал Илья. - На остановке ничего покупать не будем.
Андрей приблизился к автомату с большим бутербродом за прозрачной стенкой и медленно провел рукой .по этикеткам.
- "Колбаса, сыр, салат, горчица, майонез", - прочитал он. - "И хрустящая булочка"... Сыр такой же мерзкий, как у нас?
- Кто его купит, мерзкий?
- И сколько это стоит?
- Меньше вопросов. Там все написано.
Рядом с прорезью для карты Андрей нашел ценник;
"-10 к/п".
- Десять кредит-пунктов... Славно. Мне за эту "хрустящую" три смены работать, даже больше. Ровно двадцать часов корячиться. Славненько.
Автобус подошел минуты через две, и он так же отличался от автобусов в Бибиреве-6, как и остановка. В том числе - тем, что в нем надо было платить.
Андрей трижды сунул кредитку в щель у двери и трижды увидел сообщение: "-7 к/п". С карты списали двадцать один креп - как за два бутерброда.
"Два бутерброда и еще ма-аленький кусочек, - уточнил Андрей. - Сорок два часа работы, ровно семь смен у бака. Охо-хо..."
Автобус был маленьким, но не таким, как стандартная квартира в блоке или что-нибудь подобное, - он был маленьким как-то по-уютному. В салоне находилось шесть фантастически удобных сидений, хотя Андрей предпочел бы ехать стоя - и бесплатно.
Машина тронулась мягко, будто кошка. Андрей не успел моргнуть, как они уже вылетели на шоссе, вспорхнули на эстакаду и, пронесясь над встречным уровнем, затормозили у следующей остановки.
В салон, пригнувшись, влезли двое мужчин, и с ними мальчик лет семи. На всех троих были короткие рубашки и широченные штаны, косо обрезанные у колен.
- Чего это они? - прошептал Андрей.
- А чего? - спросил Илья.
- Ребенок - ладно, куражится, а мужики-то? Как из мультфильма.
- Это мы с тобой из мультфильма. Мода меняется, люди другую одежду выбирают. А мы не выбираем, мы берем то, что в лавке дают.
- Я бы этот срам все равно не выбрал.
- Тебе и не предлагает никто.
- И предложат - не возьму, - настойчиво повторил Андрей.
- Не предложат. Так что успокойся.
Свободных мест не осталось, поэтому еще два козырька с торговыми автоматами автобус проскочил без остановок. Мальчик сидел тихо - слишком тихо для своего возраста. Определенно, он был либо болен, либо умен; если умен, то, опять же, слишком.
Впереди начинался неестественно ухоженный парк. Машина юркнула в стеклянный тоннель и помчалась по зеленой трубе.
Тоннель и деревья оборвались одновременно и так неожиданно, что Андрей вздрогнул. За окнами вспыхнули яркие пятна домов, машин, каких-то плакатов на земле и в воздухе, точки синих и красных огней, и еще что-то далекое, неразличимое - все это засияло, завертелось, слилось в ослепительную панораму и захватило дух.
До геометрического центра с реконструированным Кремлем было еще далеко, однако все, что лежало в пределах малой объездной дороги, традиционно называлось центром. Возможно, здесь тоже делили районы на центральные и окраинные, но с точки зрения обитателей блоков, центром была не отдельная часть города, а город вообще.
Автобус снизил скорость и покатил по просторной улице. Андрей догадывался, что вертеть головой неприлично, - его почему-то волновало, что о нем подумает мудрый ребенок. Некоторое время Андрею удавалось сдерживаться, но вскоре он забылся и восторженно вытаращился в окно.
