Роджер Желязны - Миры Роджера Желязны. Том 15
«Луи опять напился и вступил в армию, — была его первая мысль. — Как я это объясню Анжелике?» — тут же пришла вторая.
— Эй вы, лежебоки! Подъем!
Разве в армии не трубят горнисты или нет какой-либо другой стандартной процедуры? Значит, Луи не в армии. Q.E.D.
Люди вокруг него поворачивались и стонали, урчали и испускали ветры, сморкались и приподнимались. Их головы поворачивались назад и вперед, как у бешеных боровов, ищущих, что бы разнести. Один за другим недобрые взгляды останавливались на Луи Бреве. Голоса зазвучали громче, пока совершался утренний ритуал надевания ботинок, почесываний, приборки постелей.
— Кто этот новенький?
— Не знаю. Надзиратели привели. Ночью.
— Они его использовали?
— Нет. На нем нет отметин.
— Может быть, они слишком устали.
— Ну да!
— Может быть, они не захотели беспокоить вас, леди.
— Или поделить его, ты хочешь сказать?
— Я же тебе сказал, на нем нет метки.
— Кончайте, вы там! — в голосе, прозвучавшем из-за двери, было многое: тупая ярость, ущемленная властность, плохой характер из-за постоянно подавляемых чувств.
Нет, решил Луи, он определенно не в армии. Все еще держа голову неестественно прямо, он встал и начал двигаться по центральному проходу между койками.
— Эй, погоди! — закричал кто-то.
— Послушай! Перрик должен идти первым! — раздалось с другой стороны.
— Он может идти!
В комнате внезапно все стихло.
— Должно быть, он из господ! — последнее прозвучало в тишине и сказано было скорее со страхом, чем сердито.
— Извините! — Луи Бреве повернулся к двери. — Надзиратель, или кто еще, не могли бы вы подойти? Произошла ужасная ошибка.
— Извините! — кто-то пропел в комнате вполголоса.
— Назад! — раздался голос за его спиной.
— Не злите Уингерта!
— Он всех нас пошлет сегодня на дамбу!
Люди возле кроватей медленно двигались вперед по направлению к тому месту, где стоял Луи. Теперь он расслышал тот звук, которому вначале не придал значения и который посчитал за галлюцинацию, — позвякивание цепей. Стальная цепь от якоря средней величины тянулась от кровати к кровати и между ногами людей. Ноги людей соединялись отдельными цепями, пристегнутыми к общей. Оба конца длинной цепи, видимо, были присоединены к первому и последнему человеку.
Когда люди двигались вперед, чтобы загородить путь Луи, их цепи протягивались вдоль кроватей и падали на пол, издавая характерное звяканье.
— Что вы там делаете? — раздался тот же самый голос, вероятно, принадлежащий мистеру Уингерту. В голосе слышались угрожающие нотки. В тишине, внезапно установившейся в комнате, шаги звучали очень громко. В дверном проеме возник силуэт мужчины и загородил свет.
Уингерт был огромен: мощный в плечах, толстый в талии, с широкими, как у женщины, бедрами и полными ляжками. Даже голова у него была огромная. Нечесаные волосы свисали на глаза и воротник.
Его тень была большой и темной — за исключением белеющих глаз, когда он вглядывался в комнату, да блеска золота на среднем пальце правой руки. Золота и чего-то еще, коричневого овала, который мог быть вырезанной печаткой. Странное украшение для охранника спального барака разбойников, подумал Луи. Вероятно, он отнял его у какого-нибудь заключенного. Разрешив эту загадку, он тут же столкнулся со следующей: что он, Луи, здесь делает? Как могло случиться, что он очутился среди бандитов, не имея ни малейшего представления о том, как это произошло?
Бреве вынужден был отложить свои размышления на эту тему. Тучный человек вошел в дверь, двигаясь как тигр, пробирающийся сквозь высокую траву.
Уингерт мог запугать обычных преступников, но не Бреве. Луи начал заниматься боксом с тех пор, как ему исполнилось девять лет. Он тренировался, будучи на военной службе и в колледже, и три года подряд был чемпионом.
Мужчина выглядел большим, но слабым. Его руки, каждая величиной с добрый окорок, казались такими же дряблыми, как сало этого окорока.
Видя, что Луи свободно стоит в середине комнаты, мужчина медленно, с презрительным видом начал подходить к нему. Большие руки скрещены на груди. Колени развернуты, чтобы придать большую устойчивость длинному телу.
Бреве приготовился: принял стойку, расслабил плечи, сжал кулаки, сделал несколько глубоких вдохов, чтобы создать запас кислорода.
— Послушай, Уин, все в порядке. — Маленький человечек, такой же широкий, как надсмотрщик, но на две головы ниже, выступил вперед справа от Луи. Его шаг сопровождался более громким лязгом, чем у других людей. — Он ничего не знает. Просто новый парень, и все.
Массивная голова повернулась в сторону маленького человечка. Прежде чем цепь опустилась, ближайший окорок внезапно двинулся в нужном направлении и вошел в соприкосновение с протестующим. Человек согнулся, как тряпичная кукла, брошенная на спинку стула. Затем распрямился, словно кукла с резиновой спиной, пролетел над кроватями и стукнулся о стену на высоте шести футов, рядом с потолочной балкой. Это движение сильно натянуло цепь с правой стороны комнаты, так что половина присутствующих попадала.
Луи принял более низкую стойку. Подбородок Уингерта повернулся в прежнем направлении и тумбообразные ноги понесли его по проходу. Все было кончено в три удара: Луи нанес прямой левой и правой апперкот, оба попали в точку; Уингерт, не шелохнувшись, вытянул свою руку и ударил Луи тыльной стороной, как человек, сметающий со стола капусту.
Камень, или что-то другое, что было в руке надсмотрщика, попал в щеку под глазом. Из рассеченной щеки брызнула кровь. От удара шея свернулась на сторону. Сила удара была такова, что Луи полетел назад, через кровать, на колени одного из прикованных людей. Это движение так натянуло цепь, что вся левая сторона попадала, как домино.
Успокоив целый барак двумя ударами, Уингерт пошел к выходу. Он двигался по центральному проходу вперевалку, что было заметно со спины. Луи попытался подняться. Но когда он встал на колени, один из заключенных ударил его по затылку чубуком трубки, которая до того была тщательно спрятана между матрасом и сеткой кровати.
Луи Бреве упал вперед и потерял сознание.
— О мой бедный, мой милый! — Прохладные сухие пальцы прикасались к его лбу — единственному месту на лице, которое не опухло, не болело или не было забинтовано. Луи лежал на нормальной постели, в нормальной комнате с оштукатуренными стенами, расписанным потолком и толстым ковром, который поглощал звуки приходивших и уходивших докторов, медсестер и сиделок. Клэр с прохладными руками и массой золотых волос ухаживает за ним и притворяется, что его теперешнее состояние ужасно ее огорчает.
