Михаил Харитонов - Рубидий
"Это вряд ли" — решил Александр. Сотворил себе стул и сел.
Присутствующие переглянулись.
— Н-да, — сказал, наконец, Почкин. — И что ты теперь мемекать будешь в своё оправдание?
— Не хами, пожалуйста, — ответил Привалов.
— Ты чё бля себе позволя... — Почкин привстал, набычился, будто собирался ударить. Напрягся и Корнеев — то ли держать Эдика, то ли поучаствовать.
— Я попросил мне не хамить, — сказал Александр, медленно проговаривая каждое слово. — Это сложно?
— Где я тебе хамил? — Володя явно собирался добавить ещё что-то нелестное, но сдержался.
— Ты сказал, что я мемекаю. Козлы мемекают. Ты хочешь сказать, что я козёл?
Привалов ничего особенного в виду не имел, но понял, что задел что-то, для Почкина значимое. Во всяком случае, тот как-то осёкся.
— Вот только без этого давай, — пробурчал он. — Грамотные все стали. То-сё за понятия...
— Ну так чего вам от меня надо? Я вас слушаю внимательно, — перебил его Александр.
— А ты не слушай, тебе сейчас слушать не надо, — вступил Хунта. — Ты говори. Рассказывай. Всё.. Про сегодня. Подробно.
— Я пришёл на работу, — сказал Привалов. — Через полчаса перегорела вводил... вводное устройство "Алдана", — ему показалось, что сейчас нужно говорить официально. — Техники сказали, что они смогут им заняться только завтра. Всё.
— Что значит всё? — Хунта повысил голос.
— Всё, — повторил Привалов. — Потом я был занят своими делами.
— Какими своими делами, уродец? — снова не выдержал Почкин. — Какие у тебя свои дела?
Привалов встал и направился к двери.
— Куда пошёл?!! — заорал Почкин. — Тебе кто разрешил?!!
— Не ори, к себе иду, — ответил Привалов, пытаясь открыть дверь. Та была то ли заговорена, то ли заперта изнутри.
— Ну чё, далеко ушёл? — глумливо спросил Корнеев. — Тут заклинание Ауэрса...
— Спасибо что предупредил, — ответил Саша и принялся стучать ногой по плинтусу. На шестом ударе из-под него выскочило несколько гномов.
— Проводите меня до рабочего места, — попросил Привалов.
— Э, нет, куда... — начал было Почкин. Гномы тем временем отворили дверь, — на них, как на подчинённых непосредственно Камноедову, никакие заклинания не распространялись, — и стали делать приглашающие жесты.
— Счастливо оставаться, — сказал Александр и сделал шаг за порог. За спиной полыхнуло какое-то заклинание, но цели не достигло: гномы растянули над Приваловым защиту. Они действовали по инструкции: вели заблудившегося сотрудника на его место работы. И намерены были довести дело до конца.
Тут перед Приваловым материализовался Корнеев.
— Ты чего ваще? — спросил он с какой-то презрительно-недоумённой интонацией. — Ты охуел ваще? Ты чё себе позволяешь?! Ты чё, решил, с тобой цацкаться кто-то будет?
— Витька, — сказал Привалов. — Я тебя слушать не хочу. Иди... — он помедлил, подбирая нормальные слова: матом не хотелось, — куда хочешь.
Корнеев исчез, — будто кто-то утянул его за шиворот — а на его месте возник Эдик.
— Саша, тебя какая муха укусила? — спросил он почти вежливо. — Это что, из-за Стелки?
— И это тоже, — подтвердил Александр ровным тоном. — А теперь исчезни, герой-любовник. Добром прошу.
Эдик растаял, но появился Хунта.
— Саша, — сказал он, — нам надо серьёзно поговорить.
— Если насчёт статьи, — сказал Привалов, — то я вам вышлю. Когда будет готово. Сейчас у меня дела, так что обещать заранее ничего не могу.
Хунта посмотрел на него как солдат на вошь.
— Я сказал: серьёзно поговорить, — повторил он.
— А какие у нас с вами ещё серьёзные дела? — спросил Александр. — У вас все серьёзные дела не со мной. Я в ваших серьёзных делах не участвую.
— Ты тут работаешь, забыл? — спросил Хунта.
— Я увольняюсь, — сообщил Привалов.
Хунта секунды четыре думал.
— Вот что, — сказал он, наконец. — Даже если ты так настроен — удели нам пять минут. А потом ломай дрова, хлопай дверьми, разрушай свою жизнь...
— Хорошо, пять минут у меня в машинном зале, — разрешил Александр. Он обошёл Хунту и в сопровождении гномов спустился вниз по лестнице. Какая-то часть его сознания вопила от стыда и ужаса. Но целому Привалову страшно не было — так, слегка противно.
Когда он вошёл в машинный зал, то увидел всё ту же компанию. Все сидели кто на чём — напряжённые и злые. Привалов по привычке сел на вводилку.
— Ну и как всё это понимать прикажешь? — с места в карьер начал Почкин.
— Во-первых, — сказал Привалов, — я не понимаю, что вам от меня надо. Кроме того, что вы все чем-то недовольны и хотите меня запугать. В-вторых, — он повысил голос, заметив, что Корнеев собирается что-то сказать, — я больше не сотрудник Института. Я подал заявление, и Камноедов его подписал. Задним числом, — добавил он. — Так что этот рабочий день у меня последний. С завтрашнего дня я свободен.
— Это как же Камноедов подписал? — прищурился Хунта. — Да ещё и задним числом? У него же допуск по третьей форме...
— Вот так и подписал, — пожал плечами Привалов. На самом деле он не знал, как Преображенский выбил из Камноедова бумагу, но обсуждать этот вопрос с Хунтой считал совершенно излишним.
— Выясни потом, — бросил Хунта Почкину. — Думаешь убежать, Привалов? И куда же ты побежишь?
— Бежать от кого? — спросил Привалов. — От вас, что-ли? А зачем? Вообще, какие ко мне претензии?
— Тут не ты с нами разговариваешь, тут мы тебя спрашиваем, — Хунта включил свой страшный свистящий шёпот. — Давай, миленький, рассказывай. Или мы с тобой по-другому говорить будем...
Тут Привалов внезапно понял, что у Хунты нет никакого реального повода с ним расправляться — ни магически, ни административно. Кристобаль Хозевич просто-напросто ломал перед клевретами обычную комедию: изображал сильную личность.
— Я уже всё сказал вам лично, — отбил он подачу, усилив голосом слово "лично".
— Ты мозги нам не еби, — начал Ойра-Ойра. — Мы всё знаем. Про твои дела с Бальзамо.
— Ну знаете и хорошо, — Привалов пожал плечами.
— Дела с Бальзамо? — заинтересовался Эдик. — Какие же это дела с Бальзамо?
— Никаких, — честно ответил Привалов. — Мы с Джузеппе Петровичем всё закончили. Да вы у него сами спросите, если мне не верите.
— Закончили? Что закончили? — прицепился Эдик.
— Всё закончили, — в том же тоне ответил Привалов. — Все вопросы к Джузеппе Петровичу.
— Ты не это самое тут, — скривился Ойра-Ойра. — Джузеппе Петро-о-ович, понимаешь, у него. Кто он тебе и кто ты ему, хоть осознаёшь?
— Я много чего осознаю, — сказал Александр, — кроме того, чего вам от меня надо.
— Да заебал уже, чмошник хуев! — вдруг взвился Корнеев и взмахнул руками, творя какое-то заклинание.
