Алексей Сысоев - Волшебный Маяк
А Братья все больше ссорились.
Алексей хотел закрыть шахту, чтобы все было как раньше, а Потап же совсем этого не хотел. Он занимался всеми делами, и почуял в себе дар предпринимателя. Он построил большой дом на северном берегу острова, и жил как самый зажиточный купец. Ему не хотелось возвращаться к прежним временам.
Алексей все чаще стал уходить в мир королевы.
— А королева тоже существует, Артём? — спросила Саша.
Артём вздохнул:
— Да, она существовала. Жила в другом мире, они с Алексеем Мининым часто виделись. Это все правда. Что в этом удивительного, если здесь место пересечения миров? Зная проходы, можно отправиться туда, и также, кто-нибудь может прийти оттуда.
— Откуда это ты все знаешь, я вот что понять не могу, — подал голос Димон. — Ты рассказываешь такие вещи, про которые постоянно упоминаешь, что даже местные жители о них не знают, кроме какой-то группы посвященных. А ты ребенок, который всего-то приезжает сюда на лето, как ты оказался в курсе всех тайн?
Сашу тоже это давно интересовало, но ей немного неловко было спрашивать, она взглянула на Артёма, ожидая, что он ответит.
Парень как-то смутился, и было видно, что первые мгновения он не знал, что сказать, а потом немного собрался с мыслями и проговорил:
— Со мной тут кое-что случилось, я не хочу об этом говорить. Просто я все это знаю. Я давно сюда езжу, и давно знаю Кузьмича и Сверчка. Много чего я узнал от них.
— Что-то ты темнишь, друг, — хмыкнул Димон. — Знаешь, Саша, он, наверное, на самом деле местный. Живет в городе всю жизнь, а вовсе не приезжает. А сказал, что он тоже приезжий, только за тем, что бы подружится с тобой.
Артём отчего-то покраснел, и отвел глаза.
Саша проговорила:
— Ну и что, даже если так. Что с того? Для меня это не имеет какого-то особенного значения. Здесь хороший город. Какая вообще разница? Отстань от него, Дима.
— Я уже стар и мудр, мелкота, я насквозь вижу такие уловки, вот и раскусил его запросто, — сообщил Димон, весьма довольный собой.
— Ты не прав, — сказал вдруг Артём. — Я не живу в этом городе, а бываю тут только летом, я говорил правду.
— О, да, сейчас он будет отпираться. Да ладно тебе, паренек, все свои. Твоя подружка уже сказала, что деревенское происхождение ее не волнует, так что чего отпираться-то?
— Хватит, Дима! — воскликнула Саша. — Вчера ты мне показался еще ничего, но сейчас я уже так не думаю.
— Ты обманулась, мелкая, я совершенно нехороший тип, — сообщил Димон и довольно заулыбался.
Саша не стала отвечать, демонстративно открыв книгу, и последние несколько минут поездки просто читала.
Но вот машина проехала очередной непонятный серпантин, и дорога, наконец, вывела к берегу. Морская вода накатывала на крупную гальку, вокруг росли высокие ели. Белый маяк высился на каменистом выступе, выдающемся в море.
Джип остановился, и все пассажиры стали потихоньку выбираться из него. Папа, конечно, был удивлен, что ехали так долго. Скала, на обратной стороне которой скрывался отель, находилась не так далеко. Но водитель просто красноречиво провел в воздухе пальцем сложную змейкообразную траекторию со многими петлями, папе осталось только чесать затылок и принять все это как факт.
Водитель остался у машины, а они пошли к маяку.
Асфальтированная дорога упиралась прямо в маяк и окружала его ровным кружком. Красивая оградка из кремового камня с толстыми столбиками, очерчивала край этого кружка. Здесь также высились фонари. Место и сам маяк не выглядели заброшенными, а наоборот тщательно ухоженными.
— Здесь кто-то живет? Следит за всем этим? — спросила Саша.
— Нет, здесь никто не живет, но за маяком присматривают. Это как-никак главная достопримечательность городка. По сути, город назван Береговой Луч в честь этого маяка. Ну я не буду рассказывать всю историю, в книге написано.
Белая башня была совсем гладкой. В маленьких окошечках ничего нельзя было разглядеть. Стеклянная кабина наверху манила.
— Его когда-нибудь включают? — спросила Саша.
— Нет, он не работает, — сказал Артём.
— Странно, мне показалось… Я так хорошо могу представить, как его золотой луч освещает все вокруг.
Димон начал фотографировать почти сразу, еще из машины, и сделал пару общих кадров с того места, где остановился джип, а потом стал кружить выбирая ракурсы. Но Саша достала блокнот лишь тогда, когда походила вокруг маяка, погладила белый шершавый бок, и подышала морским воздухом, полностью проникаясь местом. И, поймав волну вдохновения, она стала быстро набрасывать разные эскизы.
Папа, заскучав, давно отошел от них с Артёмом, и стал стоять рядом с водителем, продолжая пытаться его разговорить. Было интересно, где Артём раздобыл этого типа.
Вернулся Димон, он сфотографировал много общих планов и решил перейти к деталям. А интересных деталей хватало. Симпатичная дверца со стеклянными оконцами, травинки, выбивающиеся из под ободка фундамента, окошки, выступающие на белых боках, и оградка. Саша и сама намеревалась все это зарисовать.
Надоев щелкать кнопкой, Димон подошел к ней и заглянул, что она рисует.
— Боже мой, к чему эти каракули? Я видел, что у тебя есть ноутбук с программами и графическим планшетом. Так что же ты, не рисуешь на компе? — начал интересоваться Димон.
— Рисую, но я же не потащу это все сюда. Я сделаю эскиз, запомню, как это все выглядело и нарисую потом на компьютере в цвете.
— Как все сложно, мелкота, тебе нужен эскиз лишь за тем, чтобы запомнить картинку? Не проще ли сфотографировать? Это ведь куда точнее будет.
— Нет, ты ничего не понимаешь. Мне не важна точность, мне нужно уловить настроение. Я фиксирую на бумаге не то, как это выглядит в точности, а само настроение.
— О… вон как. Но как ты зафиксируешь краски, цвет облаков, игру бликов на воде и оттенки теней на белой штукатурке?
— Я просто это запомню, и нарисую потом в цвете.
— Но память не совершенна, — гнул свою линию Димон. Ты же никогда не запомнишь столько всего, что способна зафиксировать матрица фотоаппарата. Фотография ловит мгновение жизни и передает его во всех красках.
— А я передаю настроение целого часа.
Так они неспешно спорили довольно долго, на ходу рисуя и фотографируя. Саша даже забыла, что еще в машине вознамерилась, не разговаривать с этим типом, а сейчас и не заметила, как столько времени увлеченно рассказывала ему о жизни в линиях и мазках, не без любопытства выслушивая его доводы, о мгновениях красоты, которые никогда не поймает глаз.
Артём не мешал им, стоя в сторонке. Кажется, он не очень понимал тему разговора. Саша вспомнила, что он говорил о себе, у него совсем нет воображения. Скорее всего, ему не очень понятен такой творческий спор. Ей стало жаль друга, и она заговорила:
