Алан Фостер - Чужой - 3
Она осторожно просунула связку оптических волокон в то, что, как она надеялась, было функционирующим контактным гнездом. Красная стрелка на контрольной шкале, располагавшейся рядом, мгновенно сошла с нуля и установилась между семью и восемью. Когда она повернула еще один выключатель, стрелка немного поколебалась, но осталась в том же положении.
Оставшийся невредимым глаз андроида моргнул. Рипли наклонилась вперед.
– Устная команда. Произвести последовательную самопроверку.
Она не могла понять, почему сказала это шепотом.
Внутри подключившегося искусственного черепа что-то загудело. Замигали сигнальные огни на контрольном устройстве. Из искусственной гортани вырвались какие-то булькающие звуки, и коллагеновые губы слегка раздвинулись.
Она встревоженно заглянула в открытую глотку, потом ощупала все внутри. Бульканье исчезло, а единственный глаз посмотрел на нее.
– Рипли.
Она облегченно вздохнула. У него теперь есть и зрение, и способность узнавать, и координация, и память. Наружные уши выглядели прилично, но это еще ничего не означало. Все дело во внутренней автоматике.
– Привет, Бишоп.
Она сама поразилась, с какой нежностью это произнесла. В конце концов, это же был не человек.
– Пожалуйста, сообщи о своем состоянии.
Наступила пауза, во время которой единственный глаз выразительно вращался в глазнице.
– Отвратительное. Моторные функции вышли из строя, внешнечерепная периферия не реагирует, перспектива выполнения запрограммированных функций нулевая. Активность сенсорных приспособлений минимальная. Боюсь, что самодиагноз нерадостный.
– Мне очень горько слышать все это, - честно призналась Рипли. - Я хотела бы, чтобы все было иначе.
– Не так сильно, как я.
– Ты что-нибудь чувствуешь?
– Да. Мои ноги повреждены.
Она поджала губы.
– Извини, что…
– Все в порядке. Моделирование боли - это всего лишь данные, которые, насколько я могу заключить по моему теперешнему состоянию, скорее всего, неточны. Подтверждаете?
– Боюсь, что так, - Рипли попыталась улыбнуться. - Боюсь, что твои ноги, как и многие твои части, навсегда расстались с плотью.
– Это очень плохо. Ненавижу, когда квалифицированная работа идет насмарку. Но это неважно. Я всего лишь тостер, окруженный ореолом славы. Как ваши дела? Мне нравится ваша новая прическа. Чем-то напоминает меня до установки вспомогательных принадлежностей. Скромно, но со вкусом.
– Я вижу, с чувством юмора у тебя все в порядке.
Он моргнул.
– Как я уже сказал, основные умственные функции все еще работают. Юмор занимает небольшую часть от объема моего интерпретатора.
– Не согласна, - улыбнулась Рипли. - Мне нужна твоя помощь.
Из искусственных губ вырвался какой-то неопределенный звук.
– Не ждите чего-нибудь особенного.
– Я не имею в виду кучу анализов. Мне нужен один и простой. Если я не ошибаюсь, то это не потребует огромных усилий. Мне нужно, чтобы ты воспроизвел данные записи полета АСК.
– Нет проблем. Но зачем?
– Это мы скорее поймем из записи, чем из моих объяснений. Ты мне потом все и объяснишь.
Его глаз описал круг. - Я могу даже все увидеть. Вам придется подключиться прямо к черепу, поскольку мои вспомогательные приспособления вышли из строя.
– Я знаю. Я все подключу… я надеюсь.
– Ну, вот и подключайте!
Рипли взяла проволочку, торчавшую из черного ящика, и протянула ее к оторванной голове.
– Я никогда этого не делала. Это не причинит боли или еще чего-нибудь?
– Наоборот. Я надеюсь, что буду чувствовать себя лучше.
Она кивнула и подключила провод к одному из контактов на его затылке и немного подергала, чтобы убедиться, что она держится крепко.
– Щекотно, - она отдернула пальцы.
– Это же просто обман, - широко улыбнулся андроид. - Начнем. Его глаза закрылись. Остатки лба наморщились, концентрируясь. Она отлично знала, что это были излишки косметической программы, но было приятно, что еще какие-то функции, кроме основных, сохранились у андроида.
– Ну, вот и я, - через несколько минут пробормотал Бишоп. - На это ушло несколько больше времени, чем я думал. Мне пришлось прощупать некоторые поврежденные участки.
– Я проверяла записывающее устройство, когда нашла его. Все было в порядке.
– Это так. Поврежденные участки во мне. Что вы хотите узнать?
– Все.
– Фиксирующее устройство фирмы Макнери, модель OV-122, серия номер PR-3664874, установлен…
– У тебя что, вышли из строя цепи интуиции? Ты же знаешь, что я имею в виду. Начиная с момента возникновения аварийного состояния. Что произошло на "Сулако"? Почему были сброшены охлаждающие цилиндры?
Андроид заговорил женским механическим голосом:
– В криогенном отделении зарегистрировано присутствие взрывоопасных газов. Пожар в криогенном отделении. Всему личному составу приготовиться к эвакуации.
Снова вернулся голос Бишопа:
– Здесь множество повторений без существенного изменения содержания. Вы хотите их все, прослушать?
Рипли задумалась, поглаживая подбородок.
– Нет. Это сейчас не самое важное. Взрывоопасные газы? Откуда они взялись? И из-за чего начался пожар?
Не услышав ответа, Рипли забеспокоилась.
– Бишоп, ты меня слышишь?
– Извините. Все оказалось труднее, чем я думал. Подача питания и функционирование ослабляют уже поврежденные секторы. Я начинаю терять память и способность отвечать. Я не знаю, сколько смогу выдержать. Лучше задавайте короткие вопросы.
– Ты еще не ответил, Бишоп, - взволнованно сказала Рипли. - Я спрашивала о пожаре.
– Пожар.., щелк.., да. Возник из-за нарушений в электрической цепи под криогенным отделением. Присутствие какого-то катализатора при взаимодействии с поврежденными материалами дало взрывоопасные газы. Вентиляционные установки полностью вышли из строя: В результате возникла угроза для жизни. Корабль принял решение эвакуировать экипаж. АСК зарегистрировала взрыв на борту корабля сразу после эвакуации и последующее повреждение систем управления АСК. Вот почему наше приземление здесь было не идеальным. Дальше идут детали полета от "Сулако" до настоящего положения.
– Пропусти их. Сенсорные устройства не зарегистрировали какие-нибудь подвижные формы жизни на "Сулако" до отделения АСК от корабля?
Тишина. Затем:
– Рипли, здесь очень темно. Внутри. Я не привык к темноте. Некоторые участки отказывают. Рассуждать становится трудно, поэтому вынужден перейти к чистой логике. Мне это не нравится. Это слишком неинтересно. Я не для этого предназначен. Я уже не тот, каким должен быть.
– Еще немного, Бишоп, - настаивала Рипли.
