Альфред Ван-Вогт - Путешествие «Космической Гончей»
«Вторая в Гонволане по могуществу, ныне значительно ограниченному, — Лоони. Она сорвала попытку богини Инезии захватить Пта в замке. Как этот захват происходил, мне показали и…» Холройд перестал писать и перечитал второй пункт. Нет, все было не так. Ему не показали. Ему сказали, что так было. Он тихо присвистнул. Затем медленно начал писать. Через полчаса ни в одном пункте не было ни одной ошибки, ни одного противоречия. Он стал записывать выводы:
«Нет никакого сомнения в том, что женщина, которую я принимал за Лоони, была на самом деле Инезией. Значит, все, что говорили мне хозяйка замка Гия, и крестьянская девушка Мура, и жена маршала Нанда, есть или неполная правда или искаженная правда или полная ложь. А вот худощавая высокая женщина, которая пыталась убить меня и дала кольцо, так разъярившее Инезию, должно быть, и есть настоящая Лоони. Косвенное подтверждение тому — то, с каким трудом она говорила».
Холройд откинулся от стола и снова перечел запись. Он был изумлен своим открытием. Тысячи вопросов теснились у него в голове, приводя его в полнейшее недоумение. «Почему, почему она поступила так, а не иначе?»
На это не было однозначного ответа. Инезия не пожелала дать ему ключа к разгадке. Она поступила так потому, что должна была поступить так, а не иначе. Холройд пожал плечами. Пта, готовясь к своему второму пришествию и слиянию со своим народом, тоже не рассчитывал на авось. Он окружил себя защитными чарами. Холройд стал перечислять их одну за другой:
«Первое. Пта призвал свое прежнее человеческое воплощение, точнее, его разум. Я вернулся Питером Холройдом, — он сделал паузу и добавил справедливости ради. Кажется невероятным, что Пта пришлось прибегнуть к столь жалкой защите. Но, тем не менее, это так — первая защита есть Питер Холройд.
Второе. Мне показали царство тьмы. Точнее — провели меня сквозь него. Третье. Мне продемонстрировали действие молитвенного жезла. Четвертое. Мне дали возможность совершить мысленное путешествие, которое помогло мне сделать интересное открытие: оказывается, богиня не может проникнуть в Нуширван дальше потока бурлящей лавы, который, как ров, окружает центральную густозаселенную часть отделившегося штата. Пятое…»
На пятом пункте Холройд несколько замялся, ибо он казался ему самым неясным. Но вряд ли Холройд ошибался, поскольку богиня вела себя в этом пункте более чем настойчиво. Еще в домике под красной крышей в джунглях она пыталась его соблазнить под видом крестьянской девушки Муры. Холройд нахмурился. Все-таки она своего добилась. Он вынужден был согласиться, поддался искусительным попыткам богини, пусть бездумно, но уступил.
Оказывается, любовь и секс были великой основой этого загадочного мира. Здесь сделали когда-то огромное открытие: если мужчина боготворил женщину и совершал определенную, строго оговоренную церемонию, то женщина становилась богиней не только на словах, но и на деле. И наоборот, если женщина боготворила мужчину, он становился богом. В таком мире у секса должна была существовать теснейшая связь с величайшим божественным могуществом, например, с таким, как у Инезии, поработившей государство в пятьдесят четыре миллиарда душ. Несносная мужская склонность воздавать и принимать почести в качестве героев, королей и прочих кумиров имела целью сотворение божества или собственное превращение в божество.
«Шестое. Эта защитная чара, — писал Холройд, — имеет какое-то отношение к странице из книги со списками людей, подлежащих истреблению. Если бы такой связи не было, Инезия не стала бы так настаивать на моей подписи».
Он задумчиво нахмурился. И вдруг молнией мелькнула догадка. Как безумный он вскочил на ноги и заметался по комнатам. К счастью, фолиант все еще лежал на столе в зале. Он поспешно раскрыл его и долистал до страницы на букву «Л». Так оно и есть! Последнее имя на предыдущей странице было «Линра», а следующая страница начиналась с «Лотибар». А между ними оборванные зубцы: отсюда Инезия в ярости выдрала лист!
Ошибки не могло быть. Он сам своей собственной рукой подписал смертный приговор Лоони… Мрачный и растерянный, Холройд стоял у стола и обдумывал, какие могли быть последствия такого опрометчивого, непродуманного шага. И все-таки еще оставалась надежда, пусть слабенькая, но надежда. «Слава богу, — подумал он, — что мое сопротивление заставило Инезию оттянуть дату приведения приговора в действие на шесть месяцев».
Можно побороться. Есть и кое-что другое из козырей. Например, впереди туманно маячил магический трон. И еще — поток бурлящей лавы неподвластен Инезии. Да, кстати, что там слышно о наступлении на Нуширван?
Стук в дверь прервал его размышления. Женщина-гвардеец доложила, отсалютовав копьем и щелкнув подошвами сандалий:
— Маршал Гора посылает вашему высочеству свои приветствия и нижайше сообщает, что генеральный штаб готов немедленно отправиться на Нуширванский фронт.
Теперь во избежание конфуза Холройд всегда отвечал заранее приготовленными фразами. Это позволяло выигрывать время и легче ориентироваться в малознакомых ему ситуациях. Вот и сейчас он, не моргнув глазом, ответил:
— Обеспечьте эскорт для моего отбытия из дворца-крепости. Я немедленно отправляюсь.
Он вернулся в кабинет и поспешно собрал свои заметки. Вдруг его осенила неожиданная мысль. Он почувствовал себя холодным, твердым и решительным. Из прозрачной ячейки в стене за письменным столом Холройд достал перстень-печатку, оставленный там по требованию Инезии, вышел в зал и захватил фолиант со списками приговоренных бунтовщиков. Книга могла ему пригодиться.
Против него плетутся нити заговора? Что ж, пожалуйста. Он готов к этому. В голове у Холройда молниеносно созрел великолепный план. Старый Пта не даст заманить себя в ловушку и сам расставит западню против своих противников. Со временем у него, может быть, появится план и получше, но пока что годится и этот. А пока… пока нужно наступать на Нуширван. И захватить там магический трон, даже если пока нет необходимости садиться на него. Но если ничего другого не останется, Пта сядет на трон власти. Времени было очень мало, а проволочки еще никогда не приводили к победам в сражениях. Кроме того, что еще ему оставалось делать?..
Ручей журчал, струился и пенился. Лоони сидела на траве у ручья и расчесывала мокрые волосы. Она сняла одежду перед тем, как искупаться, и высокая худощавая оболочка однажды умершего тела сверкала на солнце коричневым загаром и полоской незагорелой кожи. Лоони склонилась над водой, стараясь разглядеть свое отражение. И рассмеялась, не совсем разочарованная.
