Клиффорд Саймак - Прелесть
— Что было в коровнике? — не сдавался полковник. — Хотел бы я знать! Не строил ли Шайе эту машину именно там? Не потому ли коровник и был уничтожен?
— Коровник уничтожил шериф, — возразил врач. — Шайе не имеет к этому ни малейшего отношения.
— А кто дал пистолет шерифу? Машина Шайе, вот кто. И сам собой напрашивается вывод — чтение мыслей на расстоянии, гипноз, назовите как угодно…
— Давайте вернемся к фактам. Вы выстрелили в него из анестезирующего пистолета, и он тут же лишился сознания. Вы арестовали его. По вашему приказу он был подвергнут тщательному осмотру — это настоящее посягательство на свободу личности. Молите Бога, чтобы он на вас не подал в суд. Он может призвать вас к ответу.
— Знаю, — неохотно согласился полковник. — Но нам надо разобраться. Нам надо выяснить, что это такое. Мы должны вернуть свою бомбу.
— Так бы и говорили — вас тревожит бомба.
— Висит она там, — дрогнувшим голосом сказал полковник. — Висит!
— Мне надо идти, — сказал врач. — Не волнуйтесь, полковник.
Шаги врача, вышедшего из комнаты, затихли в коридоре. Полковник немного походил из угла в угол и тяжело опустился на стул.
Питер лежал в постели и с каким-то неистовством повторял про себя снова и снова: «Я буду жить!»
Но ведь он должен был умереть. Он приготовился к тому дню, когда боль наконец станет невыносимой… Он выбрал место, где хотел дожить остаток дней, место, где застигнет его смертный час. И вот его помиловали. Каким-то способом ему вернули жизнь.
Он лежал на кровати, борясь с волнением и растущей тревогой, стараясь не выдать себя, не показать, что действие заряда, которым в него стреляли, уже прошло.
Врач сказал, что стреляли из анестезирующего пистолета. Что-то новое… он никогда не слыхал. Впрочем, он читал о чем-то вроде этого. О чем-то, связанном с лечением зубов, припомнил он. Это новый способ обезболивания, применяемый дантистами: они опрыскивают десны струйкой анестезирующего вещества. Что-то в этом роде, только в сотни, в тысячи раз сильнее.
В него выстрелили, привезли сюда и осмотрели — и все из-за бредовых фантазий полковника разведки.
Фантазий? Забавно. Невольно, бессознательно быть чьим-то орудием. Разумеется, это нелепость. Потому что, насколько он помнит, в делах его, словах и даже в мыслях не было и намека на то, что он каким-то образом мог способствовать появлению машины на Земле.
А может быть, рак — это не болезнь, а что-то другое? Может, это какой-то незваный гость, который пробрался в тело человека и живет в нем. Умный чужак, прибывший издалека, одолевший несчетное число световых лет!
Но он знал, что эта фантазия под стать фантазии полковника: кошмар недоверия, который живет в сознании человека, средство самозашиты, которое вырабатывается подсознательно и готовит человечество к худшему, заставляя его держаться настороже.
Нет ничего страшнее неизвестности, ничто так не настораживает, как необъяснимое.
— Нам надо разобраться, — сказал полковник. — Надо выяснить, что это такое.
И весь ужас, разумеется, в том, что узнать ничего невозможно.
Питер решил наконец шевельнуться, и полковник тотчас сказал:
— Питер Шайе.
— Что, полковник?
— Мне нужно поговорить с вами.
— Хорошо, говорите.
Он сел в постели и увидел, что находится в больничной палате. Это было стерильно чистое помещение с кафельным полом и бесцветными стенами, а кровать, на которой он лежал, — обычная больничная койка.
— Как вы себя чувствуете? — спросил полковник.
— Так себе, — признался Питер.
— Мы поступили с вами крутовато, но у нас не было другого выхода. Видите ли, письмо, игорный и кассовый автоматы и многое другое…
— Вы уже говорили о каком-то письме.
— Вы что-нибудь знаете об этом, Шайе?
— Понятия не имею.
— Президент получил письмо, — сказал полковник. — Аналогичные письма были получены почти всеми главами государств на Земле.
— Что в нем написано?
— В этом-то и вся загвоздка. Оно написано на языке, которого на Земле никто не знает. Но там есть одна строчка — одна строчка во всех письмах, — ее можно прочитать. В ней говорится: «К тому времени, когда вы расшифруете письмо, вы будете способны действовать логично». Только это и удалось понять — одну строчку на языке той страны, которая получила письмо. А остальное — какая-то тарабарщина.
— Письмо не расшифровали?
Питер увидел, что полковнику становится жарко.
— Не то что слова, ни одной буквы…
Питер протянул руку к тумбочке, взял графин и наклонил его над стаканом. Графин был пуст. Полковник встал со стула.
— Я принесу воды.
Он взял стакан и открыл дверь в ванную.
— Спущу воду, чтобы была похолоднее, — сказал он. Питер едва ли слышал его, потому что смотрел на дверь.
На ней была задвижка, и если…
Полилась вода, шум ее заглушал голос полковника, он заговорил громче.
— Примерно тогда же мы стали находить эти машины, — сказал он. — Только представьте себе. Обыкновенная машина — автомат продает сигареты, но это не все. Что-то в нем следит за вами. Что-то изучает людей и их образ жизни. Во всех кассовых и игорных автоматах и других устройствах, которые мы сами же установили. Только теперь это не просто автоматы, а наблюдатели. Они следят за людьми все время. Наблюдают, изучают.
Питер, бесшумно ступая босыми ногами, подошел к двери, захлопнул ее и закрыл на задвижку.
— Эй! — крикнул полковник.
Где одежда? Наверно, в шкафу. Питер подскочил и дернул дверцу. Вот она, висит на вешалке.
Он сбросил больничный халат, схватил брюки и натянул их. Теперь рубашку. В ящике. А где ботинки? Стоят тут же. Шнурки завязывать некогда.
Полковник дергал дверь и колотил в нее, но еще не кричал. Он закричит, но пока он заботится о своей репутации — не хочет, чтобы все узнали, как его провели.
Питер полез в карманы. Бумажник исчез. Остальное тоже — нож, часы, ключи. Наверное, вынули и положили в сейф, когда его привезли сюда.
Сейчас не до этого. Главное — скрыться.
В коридоре он постарался сдержать шаг. Прошел мимо сестры, но та даже не взглянула в его сторону.
Питер отыскал выход на лестницу, открыл дверь. Теперь можно и поторопиться. Он перепрыгивал через три ступеньки, шнурки мотались.
Питер подумал, что безопаснее будет спуститься по лестнице. Там, где есть лифт, ею почти не пользуются. Он остановился, нагнулся и завязал шнурки.
Над каждой дверью был обозначен этаж, и поэтому Питер легко ориентировался. На первом этаже он снова пошел по коридору. Кажется, его еще не хватились, хотя полковник мог поднять тревогу с минуты на минуту.
