Сахаров Василий - Война людей
– Как вызвала?
– По телефону, пока связь еще была.
– А нам почему не позвонила?
– Все номера недоступны. Вы в лесу. Кого знала, всех набрала.
– И что с Галиной сейчас?
Катя не отвечала, и я встряхнул ее за плечи:
– Что случилось!?
– Она в спальне… Выкидыш у нее… Ребенок мертвый родился… Отчего так, не знаю… У Гали сильная кровопотеря… Мы с Мефодием сделали, что смогли, но она без сознания…
Сказать, что слова Кати ударили меня в самое сердце, значит, ничего не сказать. Из меня будто кусок вырвали, и на некоторое время я потерял дар речи. Как так!? За что мне все это!? Почему!? Я так мечтал о своем ребенке, наследнике и продолжателе дел. Но судьба-злодейка лишила меня мечты и, хорошо еще, что Галя жива.
Молча, я направился в спальню. Мефодий, толстый мужик в инвалидной коляске, находился возле постели, на которой лежала Галина. Лицо девушки было бледным, и его покрыли бисеринки пота. И все вокруг было перепачкано кровью. Покрывало, бинты, куски ваты и полотенца, а в углу тазик с бурой водой. Все это свидетельствовало о том, что здесь только что боролись за жизнь дорогого для меня человека.
Инвалид откатился в сторону, а я присел на краешек постели и взял в руки ладонь Гали. Она была без сознания и не могла меня слышать, но я сказал:
– Прости меня. Прости. Когда я был нужен тебе, меня не оказалось рядом.
Слова прозвучали и растаяли в воздухе. Мне не стало легче, и я повернулся к Мефодию:
– Где мой сын?
– Егор, не надо тебе на него смотреть, – отозвался он.
– Где он?
– В ванной.
Я покинул спальню, вошел в санузел, и здесь обнаружил своего ребенка. Крохотное синеватое тельце человечка, который мог жить, но умер, лежало на холодной эмалированной поверхности рядом с грязными тряпками. Зрелище не из приятных, и в этот момент меня накрыло.
Метнувшись в коридор, я открыл сумку с оружием и боеприпасами, выхватил разгрузку и автомат, и собрался выскочить на улицу, а потом рвануть на помощь к нашим осажденным товарищам. Я был не в адеквате, признаю это, и мог наделать глупостей. Но Серый среагировал моментально. Он подскочил ко мне и прокричал:
– Остановись! Ничего уже не исправить!
– Прочь с дороги! – я попытался его оттолкнуть. Однако Серый парень резкий, он заломил мне руку, сбил с ног, и я оказался на полу.
Камрад что-то говорил, но я его не слышал. Отчаяние и чувство потери затопили меня, и я, такой суровый, много повидавший и безжалостный к врагам человек, который получил шанс прожить еще одну жизнь, заплакал. Да, это так, и мне не стыдно. Слезы облегчили мои страдания, а Серый не дал совершить глупость, и я вернулся в реальность.
– Отпусти, – через несколько минут попросил я его.
– Автомат брось, – потребовал он.
Мои ладони разжались и захват ослаб. Мы поднялись и тут звонок в дверь.
Рукавом рубахи я обтер лицо, а Серый спросил:
– Кто?
– Жаров и Пастух, – услышали мы голос Овчарова.
Гостей впустили. Доктор немедленно отправился к Галине, а Пастух сказал:
– Я на крыше сейчас был, оттуда наш дом видно. Пойдемте, посмотрим?
За малым я на него не закричал. Какой смотреть? Тут действовать надо, парней наших спасать, а он такое говорит. Но что толку кричать, если это ничего не изменит? Поэтому я кивнул:
– Пошли.
Втроем мы поднялись на крышу пятиэтажки, где уже находилось не меньше сотни зрителей. Народ любит зрелища, а нам следовало увидеть, как проходит спецоперация.
Вид сверху открывался неплохой и дом, где мы жили последние месяцы, словно на ладони, хотя уже сумерки. Во дворе бронетранспортеры и полиция. На крыше готовый к атаке спецназ, на соседних снайперы, а в небе вертушка. Мегафон заткнулся, а из дома время от времени раздавались одиночные выстрелы.
– Как думаешь, что произошло? – спросил я Пастуха.
– Общую картину позже увидим, – он пожал плечами, – а пока я кое-какие справки навел, и прорисовалось следующее. После налета на ИК-6 всю полицию выгнали на улицу, и экипаж ППС заехал к нам во двор. Ребята из пятерки Варяга хотели слинять, но их остановили. Слово за слово, у кого-то нервы не выдержали, и началась стрельба. Полицейских завалили, но наряды усиленные, рядом еще машина оказалась, и парней сковали. Катя с Галиной ушли, успели, а бойцов заблокировали, и они засели в доме. Три квартиры на одном этаже, пятеро бойцов, арсенал неплохой: ПКМ, несколько пистолетов, автоматы, гранаты и около трех кило тротила с детонаторами. И теперь мы видим итог, полицейских положили не менее пяти человек, а у наших парней боеприпасы на исходе и мы не можем им помочь.
– Да уж, где тонко, там и рвется.
Прерывая наш разговор, один из зрителей всплеснул руками и закричал:
– Начинается!
Действительно, спецназ начинал штурм. В выбитые пулями окна квартир полетели газовые гранаты. Спецы на веревках спускались вниз, а другие группы в это самое время, наверняка, пытались проломиться по лестнице и через соседние квартиры. Ничего нового, все стандартно и весьма эффективно.
На миг я отвлекся от своего горя и подумал, что надо найти стационарный телефон и позвонить в Луховицкий район. Ведь если ребят Варяга спеленают, а спецназ обязательно постарается добыть языка, они расскажут о том, что знают. И хотя знают они немного, три-четыре базы и десяток квартир окажутся под ударом.
Было, я хотел спуститься вниз, но не успел.
Неожиданно дом, в котором засели "дружинники", вздрогнул и начал осыпаться. Два верхних этажа снесло, будто их никогда и не было, и взрыв разметал газовое облако. Люди вокруг нас закричали, в окнах зазвенели стекла, внизу заверещала автомобильная сигнализация, а Пастух сказал:
– Пиздец! Бойцы мой запас тротила подорвали. Как на это решились, не понимаю.
"Я тоже не понимаю, – мелькнула у меня мысль. – Но факт остается фактом. Отряд потерял пятерку Варяга, и ребята ушли в лучший из миров не одни, а вместе с атакующим спецназом. Черт! Это сколько же спецназовцев было? Человек двадцать, не меньше. А помимо них еще полицейские во дворе, которых обломками и осколками накрыло. В общем, ничего хорошего. Русские люди убивают друг друга, а ублюдки продолжают на своих заграничных виллах жировать. Мрази!"
Над разрушенным домом снова сформировалось облако, на этот раз из дыма и пыли, и я, понурившись, потопал вниз. Пропади все пропадом! Что, как и почему, потом разберемся, а сейчас иные заботы. Галину надо проведать и с Жаровым поговорить, а ночью вывезти тело мертвого ребенка в лес и похоронить.
Глава 9.
Майор юстиции Хованский посмотрел на экран монитора, и его рука потянулась к мобильному телефону. Он понимал, что должен без промедления позвонить "дружинникам", которые отнеслись к нему по-человечески, обеспечили его квартирой в Москве, помогли деньгами и пристроили детей. Но делать это на рабочем месте не следовало, тем более со своего телефона. Поэтому Михаил Александрович одернул себя, его руки легли на стол, и он сосредоточился на просмотре видеоматериала.
