Алексей Калугин - Так держать, сталкер! (сборник)
– Какая банальщина, – кисло улыбнулся Ре-Ранкар.
– Послушайте, мэй Ре-Ранкар!.. – Ал-Алия согнулась, как будто готова была упасть на колени.
– Нет, это лучше вы меня послушайте! Вы готовили грандиозную провокацию, направленную против монотипов. И, надо полагать, считали себя при этом самой умной. На самом деле в уме вам не откажешь. Вы совершили только две серьезные ошибки. Первая. Наверное, все в Службе стражей Анклава считают участковых криминалистов ни на что не годными увальнями, ничего не знающими о современных методах ведения следствия. Вы тоже не исключение. Я в ваших глазах был не иначе как сыщиком-любителем, не видящим ничего дальше собственного носа. Вы были настолько в этом уверены, что не замечали, как все мы вместе подыгрываем вам, дабы не разрушать сложившийся образ. Мы такие беспечные и неторопливые, что нам даже лень с утра зайти в лабораторию за результатами экспертизы. Помните книгу на полке в доме Ол-Онару, что выступала из общего ряда? «Убийство и расплата»? Притом какой порядок царил в доме убитой – каждая салфеточка, каждый бантик на своем месте! – мне это показалось странным. Самую малость. Потом, когда вы сказали, что это редкая книга, я подумал, что ею мог заинтересоваться и убийца. Допустим, он взял, полистал заинтересовавшую его книгу, а потом поставил на место. Мы ведь имели дело с уникальной личностью – он никогда ничего не берет с места преступления. Однако поставил он книгу на место не так аккуратно, как это делала хозяйка. Представив себе такую картину, я попросил Ки-Клаймера взять книгу на экспертизу. И знаете, что он в ней нашел?
Ал-Алия откинула голову назад, тряхнула волосами и презрительно усмехнулась.
– Ничего!
– Он нашел крошечную прозрачную чешуйку, запавшую меж страниц. И отправил ее в лабораторию. Вернее, не отправил, а сам отвез. И заставил экспертов работать всю ночь. А сам сидел рядом и дожидался результатов. Так что те результаты экспертизы, что вы принесли в мой кабинет утром, Ки-Клаймер уже видел. Он просто не стал дожидаться, когда эксперты оформят все бумаги как полагается. У него было нечто, что он торопился сообщить мне, – чешуйка, найденная между страниц книги, оказалась застывшей антидактилоскопической эмульсией. Используется она только оперативниками ССА. И только там ее можно достать. Вы, конечно, в курсе, что антидактилоскопическая эмульсия наносится тонким слоем на руки. Буквально через несколько секунд она полимеризуется и полностью скрадывает папиллярные линии на ладонях и пальцах. При этом чувствительность пальцев почти не теряется. Но самым замечательным оказалось то, что на внутренней стороне полимерной чешуйки, отвалившейся с пальца предполагаемого убийцы, остался отчетливый рисунок его папилляров! Если у нас в руках действительно был отпечаток пальца убийцы, то получалось, что он каким-то образом связан с ССА. Но стоило бы нам только заикнуться об этом, и дело у нас тотчас бы забрали, – Служба стражей Анклава не любит выносить сор из избы. Да, – махнул рукой Ре-Ранкар, – если бы только они! В общем, нам нужно было думать, как окольными путями добраться до архивов ССА. Ваши отпечатки попали к нам совершенно случайно – помните киф, что вы пили в моем кабинете? – но не воспользоваться такой возможностью было бы глупо. И, представьте себе, каково было наше удивление, когда первый же случайный выстрел угодил в десятку! Так что прошу, мэйя Ал-Алия, – Ре-Ранкар сделал приглашающий жест рукой в сторону открытой дверцы авто. – А то, смотрите-ка, и дождь снова накрапывать начинает.
Женщина стояла, опустив голову, и не двигалась с места. Она будто утратила способность воспринимать окружающую действительность. Ре-Ранкар взял ее за локоть, подвел к открытой двери авто, чуть надавив на затылок, заставил пригнуться и усадил на заднее сиденье. Он собрался уже захлопнуть дверцу, когда Ал-Алия выглянула наружу.
– Вы уже знали все это, когда согласились пойти в «Зажигай».
– Да.
– Почему же вы тогда согласились?
– Из ваших речей не трудно было понять, что вы собираетесь спровоцировать массовые выступления против монотипов, обвинив их во всех смертных грехах. И мне хотелось не просто сорвать их, но сделать так, чтобы в ближайшее время никому больше не пришло в голову повторить что-то подобное. В результате вы вместо пламенных речей Ку-Кифнера получили запись шумов, характерных для молодежного бара, перемежающихся моими ничего не значащими репликами. Ее смонтировал для вас Зу-Зандер. Я же получил запись, доказывающую причастность ССА, по крайней мере, к планированию жестоких убийств ни в чем не повинных граждан. Думаю, никто не захочет, чтобы она была обнародована.
– А вы никогда не думали о том, чтобы самому перейти на работу в ССА? С вашими аналитическими способностями и нетрадиционными методами работы, мэй Ре-Ранкар, вы могли бы сделать там карьеру.
– А вот в этом заключается ваша вторая фатальная ошибка, мэйя Ал-Алия. – Ре-Ранкар положил руку на дверцу авто и наклонился. Ему очень хотелось увидеть, какими станут глаза Ал-Алии, когда он скажет: – Дело в том, что я сам монотип. А вся ваша теория…
То, что он увидел в глазах Ал-Алии, не понравилось Ре-Ранкару настолько, что он не стал больше ничего говорить, а сделал шаг назад и захлопнул дверцу.
Волчок в низу живота постепенно замедлял свой бег. Пора было выполнить данное Во-Валмеру обещание – отправиться домой и лечь в кровать.
Но жизнь продолжалась. Хотя никто так и не понял, сами ли мы выбираем дороги, по которым идем, или дороги заставляют нас делать выбор. У каждого был свой Путь.
Круг замкнулся.
Так держать, сталкер!
Кривошип и Шатун вывалились из бара «451 грамм от Фаренгейта», ошалело глянули по сторонам, убедились, что за прошедшую ночь мир сильно не изменился, и, успокоившись, присели на лавочку.
Утро только занималось. Зона, на сколько хватал глаз, была покрыта серым туманом, похожим на клочья грязной ваты. От одного только взгляда на эту картину на душе становилось тоскливо и муторно.
Вчерашний вечер не заладился сразу. С порога, что называется. Сначала какому-то пришлому сталкеру с грязной рожей и длинным носом показалось, что Кривошип косо на него посмотрел, и бродяга тупо, не объясняя причин, полез в драку. Когда же, оказавшись под столом, сталкер затих, Шатун заявил вдруг, что Суицид продал им паленую водку. Бармен клялся и божился, что водка самая что ни на есть отменная, но, ежели Шатуну что в голову втемяшится, переубедить его уже невозможно. Благо, у друзей имелись деньги, чтобы заплатить за поломанную мебель и перебитую посуду. Правда, Шатун недовольно ворчал что-то насчет того, что за армейским кордоном бельгийский спальный гарнитур стоит дешевле, чем два колченогих табурета у Суицида в баре. Но уже беззлобно, чисто ради приличия. И Суицид это прекрасно понимал, а потому не спорил и лишь денежки считал.
