Юрий Брайдер - Миры под лезвием секиры
– Кстати, а что вам известно о положении на воле? – спросил у Зяблика милицейский майор.
– Ну, небо и все остальное мы сами видели. Понимаем, что дело неладно… Слышали, что связь не работает и транспорт не ходит, что в городе паника, что вместо Старинковского леса – ровное место, что в Засулье негров голых видели с копьями…
– Все? – милиционер переглянулся с военным.
– А что… разве мало? – нехорошее предчувствие кольнуло Зябликову душу. – Есть и похуже известия?
– Сейчас любое известие – худое. Особенно для вас. Воспитывать твоих дружков нам некогда, а за спиной оставлять опасно. Главное сейчас – границы уберечь. Поэтому принято решение уничтожить ваш лагерь из установок залпового огня. Ты зря здесь Лазаря пел, приятель, – сказал военный.
– Сразу всех начисто заделаете? – уточнил Зяблик после короткого молчания.
– Если удачно накроем, то всех. Ну, кто-то, конечно, останется. Раненые, контуженые…
– Там же ваших с полсотни.
– А что делать? Если штурмовать, еще больше погибнет. Из двух зол, как говорится…
– Нету у вас никаких установок. На понт берете, начальник.
– Нужен ты мне… – хмыкнул военный.
– Мы же не глухие. Когда букашка ваша сюда ползла, по всей округе шум стоял. А больше моторов не слышно было.
– Установка залпового огня бьет на десятки километров. Это даже допризывники знают. Зачем ее сюда тащить.
– И когда этот залп… намечается?
– Да хоть через пять минут. Сейчас пошлю сигнальщика на водонапорную башню – и все! Гуляй мама!
– Заметят, думаете, сигнал?
– В бинокль заметят.
– Все равно у вас ничего не получится.
– Почему?
– Аккумуляторы-то все – тю-тю! Как вы заряд воспламените без тока?
– А хоть факелом, – усмехнулся военный. – Долго ли пиропатрон поджечь.
– Ну, если так, тогда я обратно в зону пойду, – Зяблик поправил на голове дурацкую лагерную кепочку. – Только пока не стреляйте, дайте хоть до забора добраться.
– Ты из себя героя не строй! – теперь озлился уже военный. – Припадочный… Комедию тут, понимаешь, взялся ломать. Не одобряешь, значит, наше решение?
– Разве такое можно одобрять? Сразу тысячу человек к вышке… Некоторые, может, и заслуживают, но не все же! Половина, считай, еще людьми могут стать… А впрочем, так оно и лучше! Одним махом всех побивахом! Командуй, начальник. И вся проблема сразу замажется.
– Сколько стволов в зоне? – вдруг спросил милицейский майор, заглянув в какую-то бумажку. – Отвечай, быстро.
– Автоматов штук десять. Если с вышек еще не взяли… Пистолетов не знаю. Но не меньше двадцати.
– Боеприпасы?
– По два рожка на каждый автомат и ящик россыпью.
– Руководство какое-нибудь имеется? Штаб там или сходка?
– А как же.
– Кто в главарях?
– Хрящ, Махно, Тихий, Альфонс – это из второго отряда. Из нашего – Лишай, Чертогон, Турок, Солдат…
– А Песик? – майор опять глянул в свою ксиву.
– Песик возле них только шестерит. Рано ему еще в авторитеты.
– Сможешь сделать так, чтобы основная масса заключенных за тобой пошла, а не за ними? Объясни ситуацию, пообещай амнистию. Если надо, мы для страховки пристрелочный залп дадим.
– Выбирать в моем положении не приходится, начальник, – сказал Зяблик. – Или баба в кустах, или жопа в репьях. Только сроку дай часа два. Ну а если ничего не получится, стреляй. Мне уж тогда все равно будет. Развесит братва мои кишки на заборе.
– Выйди пока, – сказал подполковник, постучав кулаком в дверь, густо просверленную для вентиляции. – Нам посовещаться надо…
Зяблика вновь позвали в спортзал только через час. За это время он успел скурить все бычки, которые только смог отыскать на заплеванном полу и в вонючей мусорнице. Охрана для него даже спичку пожалела, пришлось прикуривать у какого-то пробегавшего мимо солдатика.
Мент и вояка теперь сидели рядышком за столом и закусывали копченым салом. От зоркого взгляда Зяблика не ускользнуло, что в углу добавилась новая порожняя бутылка. Обсос в позе распятого Христа висел на шведской стенке – разгружал позвоночник. Лицо его с бледными лоснящимися губами выражало одновременно и муку, и облегчение.
«Неужели они меня только для того отсылали, чтобы бутылку на троих раздавить?» – подумал Зяблик.
– Часы у тебя есть? – спросил военный, сметая с карты хлебные крошки.
– Откуда, – пожал плечами Зяблик. – У нас даже кресты нательные отбирают.
– Непорядок. Придется тебе, Семен Осипович, свои отдать. Ты себе еще наживешь на долгом веку.
– А почему мне? – удивился обсос.
– Потому что мне в бой идти, – с усмешкой ответил военный. – А ты, как в задницу раненный, здесь останешься.
Обсос, продолжая левой рукой держаться за перекладину шведской стенки, зубами расстегнул ремешок своей добротной «Победы» и швырнул часы Зяблику.
– Сверим время, – сказал военный. – Сейчас двенадцать тридцать. Даем тебе на все дела два часа, как и просил. Даже два с половиной. В пятнадцать часов заключенные колонной, повторяю, колонной, а не толпой, должны выйти из ворот. Больных и раненых оставить в лазарете. С собой взять сухой паек на двое суток и личные вещи. Заложники выйдут первыми. Оружие складывать в проходной. Холодное отдельно, огнестрельное отдельно. Если организаторы беспорядков выйдут вместе с вами, они должны быть сразу отделены от общей массы заключенных. Сумеешь ты все это организовать или нет, зависит только от тебя. В случае невыполнения этих условий в пятнадцать десять по зоне будет нанесен удар силами дивизиона установок залпового огня. То же самое произойдет при попытке вооруженного прорыва. Вопросы есть?
– Ну а как же! – сказал Зяблик. – Допустим, вышли мы из ворот, что дальше?
– Дальше в обход города, по кольцевой автостраде, вы выходите на шоссе Талашевск – Мукасеи. Форсированным маршем следуете до отметки двадцать третий километр, – военный ткнул пальцем в карту. – Там ожидаете дальнейших распоряжений.
– Не темни, начальник. Каких распоряжений нам ждать?
– Скорее всего землю рыть будете.
– Могилу себе?
– Нет, окопы полного профиля. Из вас будет временно сформирован отдельный заградительный батальон. Позже получите оружие и подробные инструкции.
– Ладно. Но уж если мы ведем переговоры, я имею право выдвинуть встречные требования. Холодное оружие мы оставляем при себе. Заложники, кроме женщин и раненых, пойдут с нами до конца маршрута. Ведь, как я понимаю, никаких конкретных гарантий вы нам дать не можете.
– Тебе бы, приятель, в ООН работать. Послом по особым поручениям. А ты в киче блох кормил, – съязвил милицейский майор, глазки которого стали совсем узкими.
