Дэн Симмонс - Олимп
95
Семь лет и пять месяцев после Падения Илиона
В день постановки супругу Ады пришлось наведаться в Суходол. После ленча мужчина натянул термокожу, облачился в боевой костюм, взял в арсенале Ардис-холла энергетическое оружие и свободно факсовал в Антарктику.
Раскопки стаз-купола «постов» шли полным ходом. Шагая между огромными экскаваторами, стараясь не попасть под посадочные струи транспортных шершней, мужчина едва мог поверить, что восемь с половиной лет назад бывал в той же самой долине вместе с юной Адой, невероятно юной Ханной и беспомощным увальнем Даэманом, разыскивая следы таинственной Вечной Жидовки, которую, как оказалось, звали Сейви.
Голубой купол частично был погребен под валуном, где старуха нацарапала координаты своего жилища в айсберге, уже тогда зная, что Харман — единственный из «старомодных» землян — сумеет прочесть ее закорючки.
Руководили раскопками Раман и Алкиной, отлично знавшие свое дело. Муж Ады еще раз вместе с ними прошелся по списку, желая удостовериться, что им известно, куда что отправить. Арсенал энергетического оружия предназначался для Хьюз-тауна и Чома, термокожу надлежало переслать в Беллинбад, вездеходы были обещаны Уланбату, а Новый Илион подавал настоятельный запрос на дротиковые винтовки.
Харман усмехнулся. Еще лет десять, и троянцы с греками освоят все технологии, доступные «старомодным», даже научатся факсовать через павильоны. Дельфийская команда уже отыскала узел возле Олимпа… Нет, не горы, а древнего города, где проводились Игры.
«Что ж, — подумал мужчина, — остается лишь одно: всегда опережать их хотя бы на пару шагов, и не только в отношении техники».
Настала пора возвращаться. Но сначала — еще одна короткая остановка. Харман простился с Алкиноем и Раманом и свободно факсовал прочь.
Супруг Ады вернулся к Золотым Воротам, туда, где семь с половиной лет назад возродился к новой жизни. Мужчина перенесся на линию хребта по ту сторону долины от подвесного моста и развалин Мачу-Пикчу. Он без устали мог любоваться старинной постройкой, увитой еле видными издалека зелеными пузырями, однако на этот раз Харман не просто искал поэтических ощущений.
Скорее — одной очень важной встречи.
Над равниной, со стороны водопада, ветер гнал по небу облака. На несколько минут солнце позолотило предвечернюю дымку; руины почти скрылись от глаз, лишь отдельные камни подобно ступеням допотопной лестницы просматривались в тумане. Куда бы Харман ни обращал свой взор, повсюду жизнь боролась с хаосом и энтропией — и побеждала. Об этой борьбе и победе говорила и мягкая трава на склонах холмов, и густая древесная сень над мглистой аллеей, и кондоры, лениво парящие в теплых восходящих потоках, развевающиеся обрывки мха на подвесных тросах и даже ржавый лишайник на скале под ногами человека.
Словно в ответ на эти размышления обо всем живом по небу с юга на север пронесся очень даже искусственный космический корабль, развеяв над Андами расширяющийся инверсионный след. Прежде чем Харман успел различить форму или модель судна, блестящее пятнышко кануло за линию руин Мачу-Пикчу, а над северным горизонтом прогремело три звуковых удара. Судя по крупным размерам и скорости, это не мог быть грузовой шершень из Суходола. Может быть, Даэман вернулся из очередной объединенной экспедиции людей и моравеков, что занимались выявлением и описанием затухающих квантовых волнений между Землей и Марсом?
«Надо же, теперь у нас есть собственный космический корабль».
Мысль приятно согрела душу, но в то же время наполнила ее самодовольством, и мужчина усмехнулся над собой. К тому же не стоило забывать, что иметь свое судно и построить его — не одно и то же.
Харману оставалось надеяться, что он доживет до такого дня, когда… Это навело на раздумья об омолаживающих баках на полярном и экваториальном кольцах.
— Добрый день, — произнес за спиной знакомый голос.
Мужчина вскинул энергетическое ружье (сказались привычка и годы тренировки), но тут же опустил его, даже не успев повернуться.
— Здравствуй, Просперо.
Старый маг выступил из углубления в скале.
— Мой юный друг, ты в полном боевом облачении. Думал, я приду с оружием?
— А что, хоть раз было иначе? — усмехнулся Харман.
— Ну, если мой острый ум так опасен…
— Или коварство, — вставил мужчина.
Просперо развел старческими жилистыми руками, словно признавая свое поражение.
— Ариэль сказал, ты искал со мной встречи. Хочешь поговорить о ситуации в Китае?
— Нет, — ответил Харман. — Об этом потолкуем позже. Вообще-то я пришел напомнить о пьесе.
— Ах, пьеса… — протянул маг.
— Ты что, забыл? Или решил не участвовать? — нахмурился супруг Ады. — Учти, все будут разочарованы, кроме твоего дублера.
Просперо ухмыльнулся.
— Мой юный Прометей, там такой длинный текст…
— Ничего, нам больше досталось, — ответил мужчина.
Старый маг опять развел руками.
— Сказать дублеру, чтобы тебя заменил? — спросил Харман. — Он будет счастлив.
— Ну, может, я все-таки появлюсь, — произнес Просперо. — А что, обязательно играть или можно посидеть, как зритель?
— На этот раз — обязательно, — подтвердил мужчина. — Вот когда возьмемся за «Много шума из ничего», милости просим, будешь почетным гостем.
— Если честно, — сказал маг, — я-то всегда мечтал сыграть сэра Джона Фальстафа.
Харман расхохотался, так что по скалам прокатилось эхо.
— Так я передам Аде, что ты заглянешь и останешься после спектакля поболтать и выпить лимонада?
— Жду не дождусь, — отвечал Просперо. — Если не самой постановки (про нее лучше не думать), то хотя бы разговора.
— Что ж… Ни пуха ни пера.
Мужчина кивнул на прощание и свободно факсовал прочь.
Вернувшись в Ардис, он сдал боевой костюм и оружие, надел джинсы с туникой, переобулся в легкие туфли и отправился на северную лужайку, к театру, где шли последние приготовления: над столиками в саду, на шпалерах, над рядами свежевыпиленных деревянных сидений развешивались разноцветные лампочки. Ханна деловито испытывала сценическую аудиосистему. Волонтеры как очумелые наносили верхний слой краски на задник, а кто-то беспрестанно дергал занавес взад и вперед.
Увидев мужа, Ада направилась было к нему, но двухлетняя дочка Сара от усталости закапризничала, так что мать подхватила ее и понесла по зеленому склону к отцу. Харман поцеловал обеих, а супругу — даже дважды.
Ада обернулась к сцене, окинула взглядом ряды сидений, откинула упавший на лицо длинный черный локон и проговорила:
