Джон Робертс - Конан в Чертогах Крома
- Да уж, вряд ли такие найдутся, - хохотнул Этцель. И повернулся к своему главному смотрителю скота, нездорово-тощему человеку, при котором не было видно никакого оружия. - Так ты уверен, что твои боссониты действительно заперли Царственного Быка в той маленькой укромной долине?
- Это, без сомнения, Он, господин мой, - был ответ. - Мы все сделали согласно твоему повелению. Боссониты - отменные скотоводы, но для них Он всего лишь обыкновенное животное. К тому же на нашем языке ни один из них не говорит. Поэтому они ни в коем случае не проболтаются о том, что ты захватил в плен священного зверя...
Изощренное коварство Этцеля состояло в привычке нанимать иноземцев для разных щекотливых и грязных дел, от которых наотрез отказывались самые прожженные из его соплеменников.
- Но бросится ли Он? - усомнился Этцель. - Он, как и положено быку, непременно накинется на другого быка. Или на человека, посмевшего приблизиться к Его стаду. Но, как ты понимаешь, нам необходимо, чтобы Он поднял на рога и в клочья растоптал привязанную женщину. Да еще на глазах у собравшегося народа!
- Обо всем уже позаботились, - заверил его старший скотник. - Каждый день перед Ним привязывают обнаженную пленницу, и мои люди всячески раздражают Быка, а затем скрываются у нее за спиной. Так что Он уже понял, на кого надо бросаться. И непременно устремится на Эльфрид, как только увидит ее.
- Государь мой, но... Хорошо ли все это? - неуверенно проговорил пожилой, седеющий воин. - Ты, без сомнения, прав в своем требовании мести, но мне как-то не по душе такие насилия над священным животным. Народ ведь считает Его живым Богом на земле, воплощением удачи нашего племени, олицетворением плодородия полей и скота...
Этцель только фыркнул в усы:
- Он просто бык и ничем не лучше других. Ты что, забыл, что Царственного Быка со временем убивает какой-нибудь бык помоложе? Или сами паломники на Празднике, когда Его, хм-м, мужественность начинает сдавать? Потом провозглашается новый Царственный Бык. Чем это отличается от того, что хочу сделать я? Подумаешь, послужит немножко моим интересам, не убудет с Него. И потом, я что, не король? Не имею права поступать как мне заблагорассудится? К тому же с этой девкой только священный зверь, пожалуй, и справится...
Тут его глаза вдруг стали дикими, голос - пронзительным, а на бороду потекла слюна.
- Помяните мое слово, в ней черная сила! Она навела порчу на моего Рорика и внушила ему сверхъестественное вожделение! А после убийства заколдовала совет вождей, так что эти глупцы сняли с нее все обвинения! Сами Боги избрали меня орудием мести, призванным уничтожить колдунью!.. Царственный Бык совершит над ней справедливость!.. Отплатит ей за надругательство над Праздником, который она осквернила подлым заговором против моего сына!..
Его голос звучал все более визгливо и наконец сорвался.
- Все будет так, как ты велишь, государь, - сказал пожилой воин. Он весьма сожалел, что вообще затронул скользкую тему.
- Справедливость скоро восстановится, мой король, - утешил Этцеля один из придворных. - Ведьма умрет, и последним, что она в этой жизни почувствует, будут рога Царственного Быка, вспарывающие ей брюхо, и Его копыта, топчущие ее лицо. Заморийские похитители женщин вот-вот сделают так, что она окажется у тебя. Скоро дух твоего сына успокоится, о мой вождь!
- Хочется верить, что так оно и случится, - сказал Этцель. Вспышка безумного гнева прошла, к нему постепенно возвращалось спокойствие. Он откинулся в кресле, прихлебывая вино, привезенное из далекой южной страны. Дух сына порою является мне в сновидениях, - продолжал он. - Я вижу его сплошь покрытого кровью... таким, каков он был после гибели от руки подлой колдуньи... Иногда он приходит ко мне, неся под мышкой отсеченную голову. Он требует мести, и, во имя Имира, он получит ее! Он был моим единственным законным наследником...
Приближенные отводили глаза, старательно не замечая крупных слез, катившихся по обрюзглым щекам в багровых прожилках. Этцель, человек развращенный до мозга костей, все-таки был наделен одной из добродетелей, оправдывающих существование человека, - а именно, всепоглощающей любовью к своему недостойному отпрыску.
Приближенные считали это единственное достоинство его единственной слабостью.
- Я совершу месть!.. - продолжал он, и в голосе звучало торжество, несмотря на то что по щекам по-прежнему катились слезы. - С приближением первого полнолуния осени любой вождь вправе принести жертву Царственному Быку! Мои посланцы уже созывают собратьев-вождей со всего запада Пограничного Королевства. Все они станут свидетелями унижения и смерти Эльфрид! Посмотрим, осмелится ли хоть кто-нибудь высказаться против!..
- Ее люди могут пуститься в погоню, - подал голос один из старших воинов. - Как бы они не попытались отбить ее!
Этцель хмыкнул, услышав эти слова.
- Древний обычай воспрещает обращать оружие против Царственного Быка. Это верно, постаревшему Быку временами перерезают горло старинным кремневым ножом, но какими церемониями это сопровождается! Кто слышал, чтобы поднимали меч или копье на ныне присного и полного сил Царственного Быка?.. А наш нынешний Бык пребывает поистине в расцвете сил и к тому же свиреп сверх всякой меры. Если даже кто-то из людей Эльфрид проявит дурацкую верность, что с того? Бык разделается с ними в два счета! Только злее будет, расправляясь с Эльфрид!..
И он громогласно расхохотался, предвкушая забаву. Приближенные дружным хором поддержали его.
... Никто из них не замечал Конана, безмолвно замершего над ними на стропилах. Решив, что увидел и услышал достаточно, молодой варвар начал потихоньку выбираться из крепости. К тому времени, когда он оказался за пределами укреплений, его мысли неслись сумасшедшим галопом. Его одолевало безумное искушение попросту метнуть кинжал Этцелю в сердце и тем самым сразу разрешить все проблемы. Однако невыгодный угол и порядочное расстояние заставляли усомниться в успехе броска. К тому же Конан достаточно терся среди людей, чтобы понять простую вещь: войны, вражда племен и иные заметные события очень редко пресекались гибелью одного человека, хотя бы даже и короля. Этцеля со всех сторон окружали люди, чье благополучие зависело от него напрямую. Уж верно, они приложили бы все усилия, стремясь завершить прижизненные планы убитого. Ибо это вроде как сделало бы их законными наследниками его власти...
Ко всему прочему, оставалась еще необходимость по возможности скорее добраться в Киммерию. Как-никак это вопрос чести!
Конан тихо пробирался по лесу, зорко высматривая врагов. В его душе, однако, происходила невидимая миру борьба...
