Лента Ососкова - История вторая: Самый маленький офицер
С наслаждением разбив их неторопливое ленивое движение чётким армейским шагом, юный русский фельдфебель прошёл до остановки трамвая и, тут даже офицерское воспитание не смогло ничего поделать с щекочущим кровь желанием прокатиться «серым и ушастым», ловко вскочил в заднюю дверь трамвая, минуя «электронного кондуктора». Сиф всегда предпочитал трамваи всем остальным видам транспорта, за исключением, конечно, машины полковника — какой водитель не будет превозносить своего четырехколесного ишачка! Но было в трамваях что-то старинное и надёжное, как дедовский совет, что покоряло Сифа во все времена. Автобус — бродяга без рельс — казался слишком заурядным, обыденным да ещё и непостоянным — кто знает, каков будет его путь между остановками. Зависеть от чужой, неизвестной ему воли Сиф не любил. Троллейбусами не пользовался никогда — да они от автобусов внешне и отличались только «рожками».
В то время как маленькие, все какие-то скруглённые вагончики трамвая, бодро катящиеся по рельсам настоящим паровозиком, казались чудом. Они имели свой строгий маршрут — и его знал Сиф — и круглые фары, что в Москве, что в забольском Горье, были уверенными в себе и в предстоящей дороге. Рельсы роднили их с поездами, но почему-то не современным скоростными — вжик, и нету, — а со старинными, уважающими себя составами, которые тянулись тогда, давным-давно, за работягами-паровозами, попыхивающими углём в печах, как табаком в трубке.
… Вообще-то, подобные мысли Сиф имел обыкновение именовать «романтично-инфантильными бреднями», а себя предпочитал считать серьезным и взрослым, но… Всё равно трамваи были очаровательны, а автобусы — вовсе нет. И в голову к Сифу никто залезть не мог, поэтому ему нечего было бояться, что кто-то про эти «бредни» узнает.
Молодой фельдфебель присел у самой двери и с удовольствием вслушался, как водитель заливисто тренькнул специальным звоночком вместо гудка, как застучали колеса — трамвай двинулся с места, словно самый настоящий старинный поезд.
Ехать было пять остановок, как сказал Тиль, когда они созванивались. Делать было совершенно нечего, и Сиф откинулся на спинку кресла, наклонив голову на бок, чтобы было удобнее глядеть в окно на город. В куртке было жарковато, но снимать её Сиф не торопился — сегодня не было желания щеголять русскими погонами. Сегодня Сиф отправился в гости к другу — как заболец к забольцу.
За окном мягко уплывали назад разные витрины, цветасто раскрашенные и сверкающие на солнце, проползали вывески, которые Сиф с удовольствием читал про себя, вслушиваясь в воображаемое звучание когда-то родной и до сих пор, оказывается, неимоверно дорогой речи. Глупо было стараться выбросить всё это из головы. Разве столь многочисленные воспоминания выбросишь?
Иногда вагон обгоняли машины, иногда вагон их обгонял, особенно на перекрёстках. Смешно было глядеть на автомобили свысока и видеть одни их крыши. Из автомобиля дорога выглядела совсем иначе. Убаюкиваемый монотонной дорогой, Сиф зевнул — улицы одна за другой проплывали за окном, но все были такие одинаковые, что сливались в одну Улицу. На этой Удице светились вывески, написанные самыми различными и часто совершенно экзотичными шрифтами, вспыхивали бликами на солнце стеклянные витрины, в которых отражались проезжающие мимо машины — и жёлтый трамвайный вагон в том числе. Шли пешеходы, ехали велосипедисты, изредка с вольным ветром за плечами проносились мотоциклисты в шлемах, похожих на раскрашенные арбузы, и кожаных куртках с яркими нашивками. Встречались на Улице и тачки-холодильники с мороженым, прячущиеся от солнца под огромными зонтами, и вагончики-киоски с напитками и закусками вроде сосисок в тесте и слоек, и шатры с фруктами, овощами или журналами. Улица ни на миг не замирала в своем движении, кто-то шёл, кто-то ехал, кто-то спорил по телефону, размахивая руками.
— … Следующая остановка — «Улица Партизан». «Улица Партизан» — следующая остановка, — ухватил остаток фразы диктора Сиф, выплывая из созерцательных раздумий. Пора выходить, свернуть на эту улицу Партизан и войти во двор третьего дома по левой стороне через ближнюю арку… Трамвай затормозил, Сиф встрепенулся и встал у двери, придерживаясь одной рукой за поручень.
— Остановка «Улица Партизан». Двери открываются, пассажиры, не забывайте свои вещи в вагоне! Следующая остановка… — Сиф не дослушал диктора и выпрыгнул, как только дверь отъехала в сторону. До поворота на нужную улицу оставалось метров десять, но так уж кто-то решил поставить козырёк остановки.
Улица Партизан была не улицей даже, а улочкой, с односторонним движением — правда, поди разбери, в какую сторону, с машинами по обочинам и большими, развесистыми липами вдоль домов. Наверное, подумалось Сифу, когда липа цветёт, здесь царит совершенно умопомрачительный запах…
Было тихо, даже прохожих немного. Сиф свернул на эту улочку и неторопливо пошёл вниз, разглядывая дома, — улица Партизан шла чуть под уклон. Липы зашелестели, словно переговариваясь между собой о неожиданном прохожем, воробьи, взъерошенные нахальные пичуги, оживлённо заголосили-зачвирикали, возбуждённо взмахивая крылышками и наскакивая друг на друга, если им казалось, что их не слушают. Рядом важно прохаживались голуби, по-гусиному переваливаясь и изредка басовито вскурлыкивая. «Ну неужели я такой выдающийся прохожий?» — с усмешкой подумал мальчик, в глубине души довольный учинённым, пусть и воображаемо, переполохом.
Третий дом был восьмиэтажным длинным корпусом с небольшим продуктовым магазинчиком на первом этаже у самой арки — словно неведомый волшебник перенес сюда отдел ближайшего универмага, втиснутый в пространство «пять на пять шагов», чтобы после очередного волшебства за хлебом было ходить недалеко. Сиф помедлил у этого магазинчика, размышляя, не купить ли, как порядочный культурный гость, какой-нибудь тортик размером этак в половину колеса любимой машины, но сообразил, что вовсе не знает вкусов Тиля. Да и вообще, к боевому товарищу положено заявляться с алкоголем, крепость которого прямо зависит от крепости дружбы. А в таком случае покупать придётся… Покупать придётся то, что ему никто в его возрасте не продаст.
На этом Сиф прервал свои размышления, и без того простояв с видом постигающего тайны нирваны буддиста у магазинчика приличное время, и решительно свернул прямо в арку.
«Третий подъезд, пятый этаж, направо и прямо ломиться в дверь», — повторил про себя указания друга мальчик, отыскивая взглядом нужную дверь. Третий подъезд спрятался за настоящими джунглями жасмина, кокетливо подмигивая из-за кустов обитой деревом дверью. В вожделенной тени зарослей расположилась скамейка и клумба с цветами, в эту пору — мелкими и рыжими, проказливо лезущими наружу, словно кипящая вода из кастрюли.
