Уильям Моррис - Повесть о Сверкающей Равнине, что звалась также Землей Живущих и Полями Бессмертных
- Это Земля! Это Земля!
И вышел к дверям Смотритель, одетый в алое, и старец подступил к нему и спросил:
- Это ли Земля?
- Какая еще земля? - отозвался Смотритель.
- Это ли Сверкающая Равнина? - вопросил второй пилигрим.
- Да, воистину так, - ответствовал Смотритель. И молвил удрученный муж:
- Ты отведешь нас к Королю?
- Вы предстанете перед Королем, - заверил Смотритель.
- Когда, о, когда? - воскликнули хором все трое.
- Завтра поутру, может статься, - молвил Смотритель.
- Ох, кабы завтра уже настало! - воскликнули они.
- Настанет, - заверил человек в алом, - заходите в дом, ешьте, пейте и отдыхайте.
Гости вошли, и на Халльблита Смотритель не обратил ни малейшего внимания. Они утолили голод и жажду и пошли спать, и Халльблит расположился на откидной кровати тут же в зале, а пилигримов Смотритель увел куда-то еще, так что, улегшись, Халльблит их уже не видел; что до него, юноша крепко уснул и обо всем позабыл.
Поутру проснулся он свежим и исполненным сил; и заметил, что руки и ноги его гладки, холены и красивы; и услышал, как рядом в зале кто-то беззаботно и радостно распевает, заливаясь соловьем. Халльблит спрыгнул с постели, дивясь со сна происходящему, и отдернул занавеси откидной кровати, и выглянул в зал, и ло! - на возвышении восседал человек зим тридцати с виду, статный, пригожий, с золотыми волосами и глазами серыми, как хрусталь, и гордый облик его дышал благородством; а подле сидел еще один, примерно того же возраста, сильный и крепкий, с короткими вьющимися каштановыми кудрями, с рыжей бородой и румяным лицом; воин, судя по обличию. И, наконец, взад и вперед по залу расхаживал юноша, помоложе тех двоих, высокий и хрупкий, черноволосый и темноглазый, ну ни дать ни взять влюбленный мечтатель; он-то и распевал обрывок песни, грациозно вышагивая по залу: а куплеты звучали так:
Прекрасен мир в осенней неге,
Встать не торопится заря;
Отрадны дни в преддверье снега,
И спят ветра до января.
Желтеют груши вдоль ограды,
Как яркие цветы весны;
Покой и тишь в пределах сада
Лишь дрозд щебечет с вышины.
Весна цвела, но в вешних кущах
Таились пасмурные дни.
Сон летний сладостью влекущей
Чуть поманив, угас в тени.
Приди, любовь; забудь былое
Все в прошлом: распря и упрек.
Мир безмятежного покоя
Сулит блаженный уголок.
Приди от полосы прибоя,
Туда, где, от пучин вдали,
Трава укрыла поле боя
И грезы форму обрели.
И вот Халльблит оделся и вышел в зал; завидев его, трое незнакомцев заулыбались приветно и поздоровались с ним; и исполненный благородства муж молвил от стола:
- Благодарим тебя, о Воин Ворона, за помощь в час нужды; а вознаграждение от нас ждать не замедлит.
Тут подошел к юноше парень с каштановыми кудрями, и хлопнул его по спине, и объявил: - Прыткий вороненок, кстати пришлась твоя помощь в трудное время; так и на мою рассчитывай отныне.
А юноша легко подбежал к нему, и обнял, и расцеловал, и сказал так:
- О друг и попутчик, кто знает, может, однажды и я помогу тебе так, как ты помог мне? Хотя ты из тех, что, кажется, сами себе помочь в состоянии. А теперь да развеселишься ты так же, как я сегодня!
И все трое радостно закричали:
- Это Земля! Это Земля!
Тогда понял Халльблит, что эти люди - давешние двое старцев и удрученный муж, и что молодость к ним вернулась.
Радостно приступили они к трапезе, да и Халльблит не хмурился мрачно, размышляя про себя: "Ежели у старых дурней и слабоумных олухов хватило сил отыскать эту землю, так ужели у меня сил не достанет бежать от нее?" Покончив с завтраком, пилигримы времени не теряли, так не терпелось им поскорее увидеть Короля и положить почин новой, отрадной жизни. Так что проворно собрались они в путь, и бывший полководец молвил:
- Ты сможешь отвести нас к Королю, о сын Ворона, или приискать нам другого человека для этой услуги?
Ответствовал Халльблит:
- Я смогу довести вас до опушки леса (где, как думается мне, живет Король), так что вы его не пропустите.
И пошли они к выходу, и Смотритель отпер двери, и ни слова не сказал на прощанье, хотя любезно поблагодарили его пришлецы за гостеприимство.
Оказавшись за пределами двора, юноша принялся носиться по лугу, пригоршнями срывая благоуханные цветы, что росли повсюду вокруг, и соловьем заливался, распевая песни. А тот, что в прошлом был королем, поглядел вверх и вниз, и по сторонам, и наконец молвил:
- А где же кони и люди?
Тут же откликнулся рыжебородый:
- Сын Ворона, а в этой земле как принято путешествовать: верхом или пешими?
Ответствовал Халльблит:
- Любезные спутники, узнайте же, что в этой земле по большей части ходят пешими как мужи, так и женщины; потому как устают мало и никуда не торопятся.
Тогда бывший полководец хлопнул бывшего короля по плечу и воскликнул:
- Слыхал, лорд? Так не медли, но подбери платье, раз уж нет тут сына кобылы, чтобы подвезти тебя; ибо славный день предстоит нам, а за ним - еще много новых и славных дней.
И Халльблит повел их вглубь земли, размышляя о многом, но менее всего - о своих спутниках. Они же, а юноша паче прочих, оказались весьма разговорчивы; ибо сей черноволосый красавец засыпал попутчика вопросами, главным образом о женщинах, и каковы они с виду, и какого нрава. Халльблит отвечал, покуда мог, но наконец рассмеялся и сказал:
- Друг, умерь любопытство; сдается мне, что через несколько часов станешь ты в этом отношении столь же мудр, как сам Бог Любви.
Так что споро шли они вперед, и ничего примечательного в пути не случилось, а на второй день к вечеру добрались они до первого дома за пределами пустоши. Там гости и заночевали, встретив радушный прием. А на следующий день, поднявшись, Халльблит обратился к пилигримам и молвил:
- Многое переменилось промеж нас со времен нашей первой встречи: ибо тогда все у меня было, как казалось мне, а вас снедало одно-единственное желание, и почти не надеялись вы на то, что оно сбудется. Теперь же нужда покинула вас и перешла ко мне. Потому, как прежде вы не могли даже на ночь задержаться в стане Ворона, во власти неуемного желания, так вот и со мною нынче: снедает меня желание и не могу я с вами остаться, дабы не произошло того, что случается между сытым и голодным. Так что благословляю я вас и ухожу.
Не было недостатка в изъявлениях дружеского расположения со стороны пилигримов, и бывший король молвил:
- Останься с нами, и мы лично позаботимся о том, дабы осыпать тебя всеми знаками отличия, о коих только возможно помыслить.
А бывший полководец изрек:
- Ло, вот моя рука, некогда - сосредоточие могущества; и всегда придет она тебе на помощь в исполнении заветного твоего желания. Останься с нами!
