Сергей Снегов - Экспедиция в иномир
— Всем выходить наружу! Автономия обеспечивает нам отстраненность от местных беспорядков, но надо посмотреть, что происходит. Держаться вместе, подстраховывать один другого!
2
Мы бежали по трубопроводам и ретортам, транспортерным галереям и реакторам, уже не одними приборами, но и чувствами предугадывая беду. Вариалы, яркие, разноцветные, мирно покоились у потолков, их было множество, дружественных, не то просто отдыхающих, не то на время выключенных из жизни. И они не подозревали об опасности — это было очевидно.
Николай, первым выскочив наружу, показал на купол:
— Извержение! Световая буря!
Та же горная долина, окаймленная зубцами преображенных перспективой вершин, простиралась вокруг, тот же бледно-золотой свет лился с неба — в дзета—мире не было чередования дня и ночи.
И только над вершиной купола клубилось сияние.
Оно именно клубилось, а не светилось. Над куполом сгущались удивительные облака — не пар, не дым, даже не пламя и не отблеск бушующего пожара, а сам свет, принявший телесный облик облака.
Из купола били гейзеры радиации, они уплотнялись, складывались в сверкающие образования, крутились и сталкивались, все более разгораясь. А купол походил на вулкан, выбрасывающий не пламя, не раскаленные газы, не камни и пепел, а одну радиацию, странную радиацию, лучи, не пробивающие пронзительно пространство, а накапливающиеся в клубки, — в них не было ничего, кроме запутавшегося в себе самом света.
— Кривой свет, неподвижный свет! — воскликнул я. — Фотоны, которые не несутся! Нет, воистину удивительный мир! Николай, тебе, как астрофизику, придется поломать голову над природой этого красочного явления!
Артур рассудительно заметил, что фотоны все-таки несутся, раз мы видим издалека светящиеся облака. Но конечно, в иномирах и фотоны должны вести себя иначе, чем в космосе. Возможно, перед нами не излучающие источники, а уже излученный свет, скомбинировавшийся в нечто предметное.
— Перестань! — сказал я. — Зачем анатомировать красоту! Полюбуйся лучше, как в этих красочных световых тучах разыгрывается великолепная световая гроза.
Один облачный фронт напирал на другой, из купола вырывались все новые сияющие клубки. Вдруг началось возмущение всех физических параметров. Особенно менялась гравитация — она падала до нуля, становилась отрицательной, снова быстро росла. Если бы мы не были экранированы, нас то тащило бы вверх, то швыряло бы на грунт. Гигантская молния — и ее исказила расширяющаяся перспектива — пронеслась между облаками. Молния была черна — река полного поглощения среди нестерпимого блеска.
— Интерференция! — в восторге закричал Николай. — Интерференционная молния! Вот чего мы еще не видели!
За первой молнией взорвались другие, такие же черные. И, словно подстегнутые, световые тучи пришли в движение. Теперь они летели к городу вариалов. Зловещее сияние озарило спящий город, на угрюмых ретортах, трубопроводах и реакторах заиграли зайчики.
— Может, поднять тревогу? — с волнением сказал Жак. — Пугает меня это световое буйство!
— Подождем! — Я не отрывал взгляда от летящих туч. Мне почему-то вообразилось, что дальше красочного спектакля не пойдет. — Да и как будить вариалов? Не трясти же их руками!
Облака, исторгнутые из купола, повисли над городом. Бледное небо превратилось в пылающее горнило. Одна черная молния за другой глушила яркость туч. А затем хлынул ливень, в существование его мы и поверить бы раньше не могли — ливень света: переплетение вспышек и красок, низринувшийся с высоты пламень, неистовые световые потоки. Буря напоминала земные дожди: так же рушились капли и летели брызги, так же от туч к почве словно протянулись прутики, но все то был свет, а не вода.
И там, куда падали прутья и капли света, вспыхивало пламя — багровое, оранжевое, сжигающе-зеленсе. Город охватило пожаром: не огонь, перемешанный с дымом, пожирал сооружения, а тот же свет.
И здания начинали сами светиться, сперва тускло, потом все ярче, и распадались, превращаясь в световые клубки и облачка. Облачка взмывали вверх, и из них тоже обрушивались световые потоки уже на другие, еще не взорвавшиеся светом строения. Свет был кругом, один свет, низвергающийся, взрывающийся, убийственный свет!
Город растворялся в свете, как соль в воде.
И тут мы увидели гибнущих вариалов.
Одно из здании превратилось во вспышку, за ним световым облачком вознеслось другое, и в пожирающей радиации заметались разноцветные шарики. Вариалы отчаянно трансформировались, судорожно меняли яркость. И, уже не искаженный обычной сумятицей нелогичности, до нас донесся вопль: «Помогите! Помогите!».
Николай вскрикнул — катившийся к нему нежно-голубой Ы вдруг раскалился, оранжево забушевал и взвился клубочком распадающегося сияния. За ним погибли еще два вариала, пытавшиеся найти спасение около нас, — красный Я и фиолетовый Е.
— Экранируй город, Полинг! — сказал побледневший Жак. — Немедленно экранируй город!
Я рванул ручку ротонного регулятора.
Силовой щит, созданный притоком энергии «Пегаса», мгновенно отсек город от светового урагана, разрушение зданий прекратилось. Зато быстро рос расход мощности корабля — светобуря бушевала с прежней яростью. Я встревожился. Генераторы межмирового корабля подвергались слишком трудному испытанию.
— Нужно средство поактивнее экрана, — сказал Артур. Он со страхом всматривался в бушевание света над городом. — Казимеж, это те самые убийственные ураганы, о которых разглагольствовал Правый! Неужели так и не найдем способа борьбы с ними?
Я повернулся к Николаю. В обычное время подвижный, даже суетливый, при опасности Николай обретает ледяное спокойствие. В трудные часы прежних наших галактических странствий он ни разу не подводил. В его дипломе астроинженера вписана единственная среди нас оценка: «Незаменим при решении загадок физики космоса». Я с надеждой ждал его слова. Он с минуту хмуро рассматривал бушующие облака, потом сказал:
— Если те молнии — интерференционные, то почему бы и нам не погасить облака интерференциями? Ударить по ним их же радиацией, но только сдвинутой по фазе.
— Вручаю тебе канал к «Пегасу», — сказал я.
Черные молнии, искусственно вызванные Николаем, пронизали грозные световые толщи. Разряды, внесенные извне, породили внутренние несоответствия в облачной массе. Облако с облаком сталкивались и интерферировали, уже не черные молнии, а полосы и круги черноты взрывались в горниле неба. Темнота тушила сияние.
