Александр Светов - Веточкины путешествуют в будущее
- Не дракон, а ихтиозавр, - поправила Фатьма. - Вернее, точная фотография этого доисторического животного.
- Фотография?
- Отпечатки вымерших животных и растений тоже могут осветиться в невидимых лучах. Нам посчастливилось. Мы нашли в пещере остатки ихтиозавра. Хищник погиб миллионы лет назад. Его засыпал горный обвал. Тело давно истлело, но камень, впитавший остатки его тканей, сохранил изображение животного. И когда мы направили на него ультрафиолетовые лучи, то получили фотографию этого доисторического чудовища. Так мы узнаем, какие животные и растения были на земле много веков назад.
Возвращение
- Что ты все пишешь? - лениво спросил Гоша, растянувшись на шелковистой траве под эвкалиптом и задумчиво глядя на серебристые облака, клубившиеся над головой. - Как тебе это не надоест?
- Надо, - ответил Ваня. - Я записываю в дневник все, что с нами случилось, и все, что мы видели.
- А зачем записывать? - удивился Гоша. - Я и так все помню.
- Ну, помнить - это мало. Ты понимаешь, что с нами произошло? То-то же! Еще никому не удалось побывать в будущем.
- И не удастся!
- Вот поэтому мы с тобой должны у людей будущего перенять все самое лучшее, для того чтобы... ну, для того чтобы скорее наступило это будущее.
- Хорошо, - сказал Гоша. - Что же мы будем делать теперь?
- Как что делать? Надо спешить домой... Там ждут нас, беспокоятся.
- Мне и здесь хорошо, - сказал Гоша. - Я не хочу уезжать из будущего. А дневник твой мы перешлем по почте. И тогда люди двадцатого века узнают все, что будет в двадцать первом.
- Нет, - покачал головой Веточкин-старший. - Во-первых, письма могут доходить только из прошлого в будущее. А из будущего писать нельзя. А во-вторых... во-вторых, я же тебе говорил, что я не хочу жить на готовеньком. Мы сами должны строить будущее. Это ведь так интересно! И мы его построим. Мы еще вернемся в третье тысячелетие. Когда вырастем... А теперь пора!
- А знаешь, - воскликнул Гоша, - сказать по правде, мне тоже хочется домой.
- А не боишься, что от отца попадет? И за двойки и за новую запонку...
- Пускай, - махнул рукой Гоша. - А двойки я исправлю. Честное пионерское!
Только бы поскорее вырасти. А когда я вырасту, то стану рабочим. На фабрике будет тихо и светло, как в саду в солнечный день. И много цветов. И пусть играет музыка, такая, как в Городке искусств. Мне подчинится множество машин. Они будут делать разные вкусные вещи. Я за один день сделаю столько всего, что хватит угостить всех ребят с нашей улицы. Пусть приходят и едят сколько хотят.
- Постой, - остановил Ваня. - Как же ты будешь всех угощать, если это не твое, а государственное?
- Ну и что ж такого? Если государственное, то немножко и мое... нашелся Гоша. - А может быть, я буду строителем. У меня будет огромный кран, похожий на жирафу. Нажму кнопку, и кран поднимет кубик. Не кубик, а комнату! А еще лучше будет у меня машинка, уничтожающая силу земного притяжения. Тогда работать будет совсем легко и быстро. Я построю много красивых домов. Добро пожаловать, новоселы! В каждой квартире будет ванная и душ. И столовая...
Нет, столовая пусть будет общая, одна для всех... А для ребят построю интернат такой же, как тот, где мы жили, с бассейном для плавания и спортивными площадками. А если я стану трактористом, - продолжал мечтать Гоша, - сто самоходов-тракторов выйдут в поле. И я один буду управлять ими.
Прикажу: налево, и они повернут налево. Прикажу: прямо, и они пойдут прямо.
А когда вырастет урожай, я соберу столько хлеба, что хватит накормить целый мир. И в Африку, к чернокожим людям, и в Азию, к желтолицым людям, и в другие далекие страны поплывут корабли с хлебом. А из Африки они привезут апельсины и бананы. Ешь сколько твоей душе угодно! А может быть, я стану доктором...
- Вряд ли, - засмеялся Ваня, - пока ты вырастешь, никаких болезней не останется и докторам нечего будет делать. И лекарства не нужны будут.
- Ну и что такого, - беззаботно согласился Гоша. - Очень хорошо! Тогда никто не заставит меня пить противную касторку. Ну, а если все-таки не успеют победить все болезни, тогда я обязательно стану доктором. Я буду лечить маленьких и больших. У кого плохое сердце, я поставлю новое сердце. Это будет веселое, молодое и доброе сердце. Оно будет работать хоть сто лет...
без передышки.
- Кем же ты в конце концов будешь? - перебил Ваня. - Рабочим, строителем, трактористом или врачом?
- Я еще не знаю, кем я буду. Но ты же сам говорил: для человека главное не кем он будет, а каким он будет. Я буду смелым, добрым и веселым. Я никогда не буду врать и задаваться. Я буду таким, как люди третьего тысячелетия.
- Ну, тогда другое дело, - согласился Ваня. - Только и во втором тысячелетии много таких людей, с которых стоит брать пример. А теперь домой!
Веточкин-старший спрятал в карман блокнот и, поднявшись, торжественно произнес:
- Ал лал, робин рой, унеси меня домой!
- А я? - испуганно закричал Гоша и крепко уцепился за гимнастерку брата. - Ты что же, хочешь меня оставить?
- Не мешай, - сказал Ваня и громко продолжал: - И меня и Гошу. Я его не брошу.
Над землей пронесся легкий ветерок, листья эвкалиптов зашелестели, вдали зазвучала легкая, навевающая сон мелодия. Сами собой закрылись веки... Потом все исчезло.
- Вставай, Ванюша. Вот разоспался. Ребята уже давно в школу идут.
Веточкин-старший с трудом открыл глаза. Над ним стояла мама и тормошила его.
Рядом зашнуровывал ботинки Гоша. Лицо его было заспанно, волосы всклокочены.
- Скажи-ка, - тихонько окликнул его Ваня, дождавшись, когда мать вышла в кухню. - Тебе ничего не приснилось?
- А что? - дипломатично спросил Гоша.
- Нет, я так...
- А тебе? - помолчав, задал вопрос Гоша.
- Приснилось... Будто мы путешествовали в будущее.
- Да ну! Значит, это правда? Я так и подумал, разве один и тот же сон может сразу двоим присниться?
...Ваня и Гоша Веточкины рассказали мне о том, что произошло с ними во время их удивительного путешествия. Я подумал, что, может быть, об этом интересно будет узнать и вам, ребята. Вот я и передал все, что узнал. А дело ваше - хотите верьте, хотите нет.
1962
