разные - Журнал ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ. Сборник фантастики 2007
Горбясь под нудным мелким дождиком, Витька смотрел, как белобрысый с компанией гоняет мяч по школьному стадиону.
— А ты чего не играешь? — спросила неизвестно откуда взявшаяся И.
Витька пожал плечами. Белобрысый его не звал. А если даже и набиваться — вряд ли возьмут.
— Вот если бы хоккей, — задумчиво сказал он. — Я на коньках здорово умею, папа учил. И вообще зима — здорово. Не люблю осень.
И смотрела на Витьку — внимательно и почти строго, так, что ему даже стало неуютно под ее взглядом. «Чего она ко мне привязалась», — подумал он. А потом Витьке стало стыдно: И ведь тоже новенькая, ей, как и ему, здесь одиноко и непривычно. Мальчик смущенно отвел глаза, снова уставился на поле.
— Не люблю осень, — повторил он. — Мокро, небо серое. А зимой снег хрустит. На лыжах можно, и в хоккей. И деревья красивые, в снежинках, и Новый год…
Покосившись на И, он запнулся. Устроив на коленке блокнот, девочка рисовала. Тонкое острие карандаша летало над белой страницей, будто взрезая плоскость бумаги и выпуская спрятанный под ней бугристый ствол дерева, ряд длинных лавок вокруг стадиона, угол школы.
— Ух ты! — восхищенно выдохнул Витька. А на уроке говорила — не хочешь рисовать…
И вырвала страницу, протянула Витьке.
— Ну, тебе ведь надо, — непонятно сказала она, спрятала блокнот в карман куртки и, перепрыгнув через скамейку, быстро пошла к школе.
На тонком листе бумаги, дрожащем в Витькиных пальцах, блестел ледяной коркой каток на стадионе, а высокий клен — тот самый, что сейчас ронял в лужи огромные желтые листья, гнулся под тяжестью снежных шапок…
А ночью и впрямь пошел снег. Витька проснулся, будто кто толкнул его под ребра, и некоторое время растерянно смотрел в окно, глядя на пушистые белые хлопья, скользящие за стеклом. И улыбался. А потом вспомнил, что сейчас начало сентября, и улыбка потихоньку сползла с его губ. Очень осторожно, будто опасаясь наткнуться на что-то опасное и кусачее — или обжигающе-холодное, как тот лед, что затягивал сейчас стадион под окном, — Витька сунул руку под подушку. Рисунок И был на месте. «Я знал, что так будет, — подумал Витька. — Знал. С самого начала. Когда И протянула мне этот листок. Жалко рисунок — он такой настоящий… Слишком настоящий». Зажмурившись, цепенея от страха, Витька разорвал листок пополам. Перевел дыхание, осторожно глянул за окно. Теперь снег метался, как паруса под порывами ветра. Как драные паруса. Клацая зубами, Витька на цыпочках прокрался в ванную. Утопив половинки рисунка в раковине, он тщательно тер бумагу пальцами — до тех пор, пока карандашные линии совсем не растворились в воде.
Ветер и сильный дождь, зарядивший сразу же за странным сентябрьским снегопадом, уничтожили без следа пригоршни белых хлопьев на ветках высокого клена и тонкую кожицу льда на школьном стадионе.
Догадку необходимо было проверить. В дневном свете происшедшее казалось невозможным, а страхи — глупыми. «Дурак, что порвал рисунок», — думал Витька, тоскливо глядя на лужи на стадионе.
Катя, как всегда, утром ходила по двору с поводком. Выпросить у нее до вечера Динкину фотографию оказалось непросто, но Витька сказал, что покажет ребятам в школе. А чем больше народу будет о Динке знать, тем быстрее она найдется.
— И, — позвал Витька. На самом деле, судя по классному журналу, имя соседки было Ия, но почему бы не звать ее, как она сама хочет? — Слушай, тут такое дело… Одна девочка в нашем дворе собаку потеряла, никак найти не может. Вот, — он осторожно вытащил фотографию из-под тетрадки, пока литераторша-андроид смотрела в другую сторону. — Как ты думаешь, можно ей помочь, а?
И задумчиво покосилась в его сторону.
— Может, найдется еще, — предположила она.
— Не, точно нет. Давно уже. Если… если ничего не сделать, — под взглядом И Витька чувствовал себя неловко и жутковато. Вляпался. Вот, сейчас она спросит удивленно: «Ты это о чем?» — и будет он краснеть и мычать в ответ, как дурак, потому что придумал невесть что. Хорошо бы она так и спросила. А если нет? Витька вспомнил, как дрожал в его руках тонкий листок с рисунком и метался клочьями рваных парусов белый снег за окном — мол, за что ты меня так? Ведь хотел? Сам хотел — зимы?! Горло пересохло, Витька молчал.
И вздохнула, уцепила кончиком пальца фотографию и ловко спрятала между страницами своей тетрадки — как раз перед тем, как учительница подняла голову и уставилась на их парту металлическими глазами.
Уже подходя к дому, Витька услышал смех и захлебывающийся от счастья собачий лай.
— Это ведь ты? — спросила подбежавшая Катя. — Ты ее нашел, да? — Витька едва узнал девочку — так сияло ее лицо, так непохожа она была на Катю-утреннюю, потухшую и отчаявшуюся. Черно-белый метеор вертелся под ногами; теплые карие глаза умильно и благодарно заглядывали в лицо мальчику, будто тоже спрашивали: «Это ты ее нашел, да? Мою любимую хозяйку?»…
— Где же ты была, Диночка, где? — спрашивала Катя, наклоняясь к собаке и со смехом опять встречая прикосновения влажного носа, торопливого языка и шелковистых боков, льнущих к ладоням.
«А, действительно, где?» — подумал Витька, снова чувствуя во рту металлический привкус страха. Но смех Кати был таким радостным, а глаза Дины — такими счастливыми, что через некоторое время Витька решил, что неважно. Неважно, где она была. И неважно, как нашлась. Главное — нашлась.
Он протянул Кате фотографию и рисунок.
— Ой, как похожа, — восхитилась девочка, разглядывая черно-белого карандашного спаниеля.
— Вот что, — строго сказал ей Витька. — Ты это спрячь. И не потеряй. Потому что… потому что, если потеряешь… ээ… Дина может опять пропасть.
«Я это говорю?» — удивился он. — Я? Я в это верю?!»
Катя посмотрела на него, серьезно кивнула и аккуратно спрятала фотографию и рисунок в карман комбинезона.
Они с И подружились. Часто гуляли вчетвером — Витька, И, Катя и черно-белая Дина. Она будто связывала их невидимой нитью, во время прогулок наматывая вокруг любимой троицы двуногих бесконечные круги. Точно боялась потерять снова кого-то из них. Или потеряться сама.
Белобрысый совсем было задразнил Витьку за такую компанию, но Витьке было плевать, и тот, в конце концов, отвязался. А зимой, когда стадион залили водой и устроили каток, оказалось, что Витька очень даже неплохо играет в хоккей. Его взяли в местную команду, и белобрысый, которого на самом деле звали Санька, его даже зауважал и предложил быть друзьями.
Больше Витька ни о чем И не просил. И даже не заговаривал о ее рисунках. И не видел, чтобы она когда-ни-будь доставала блокнот и карандаш. Правда, во время их прогулок с Диной погода была всегда на удивление хороша. Даже в ливень они отравлялись гулять без зонтиков, потому что стоило выйти из парадной, как дождь немедленно прекращался и из-за туч выплывало улыбчивое солнце. «Наверное, — думал Витька, в одном из карманчиков на одежде И — таком же надежном, как тот, где Катя хранила рисунок своей Дины, — лежит листок из маленького альбома. И на том рисунке они идут по парку вчетвером: Витька, И, Катя и черно-белая Дина, и им всегда светит солнце…
