Ирина Белояр - Уайтбол
В день приобретения мы откровенно буксовали. Назавтра не помню у кого возникла идея, как наши новые знакомые существуют здесь: энергетический скафандр. Выражаясь человеческим языком — защитное поле. Ни о характере, ни об источнике этого поля мертвые ткани не подкидывали ни единой догадки. Но оно, безусловно, было и держалось долго: несколько часов контрольные образцы, которые мы поместили в «уличные» условия, не претерпели никаких изменений…
…Много позже земляне подсовывали циклопам самые разные датчики. Датчики фиксировали все, что угодно — кроме пресловутого «скафандра»… Еще позже, а именно — двадцать лет спустя, когда общение стало более-менее беглым, контактеры напрямую спрашивали у Чужих о защитном поле. Чужие не поняли, о чем речь. Долгое время мы не знали, то ли грешить на скрытность соседей, то ли на пресловутый понятийный барьер. Безапелляционные заявления циклопов — мол, на все воля Города — нас, ясное дело, не устраивали…
…Регистрировать это поле мы не умеем до сих пор.
* * *Старший штурман появился в палате через пятнадцать минут.
— Привет, путешественник. Как ты?
— Так. Немного жив, немного соображаю. Почему на корабле утечка информации?
Осипенко удивленно поднял брови.
— Врач знает больше, чем ей положено, — пояснил Христо. — Кто еще?
Володя покачал головой:
— Не больше. В рамках… — он запнулся и осторожно закончил:
— В рамках необходимых исследований.
— И давно у нас доктор специализируется по инопланетянам?
Штурман на секунду отвел глаза, потом хмуро ответил:
— Доктор специализируется по тебе. Ты — часть проблемы. Извини, Христо. Биологи занимаются слизнем, Анна — тобой. Психолога я пока ни о чем не информировал, поскольку ты валялся без сознания… пойми ситуацию правильно.
Вот так. Капитан теперь — часть проблемы. Еще одна сторона все той же гребаной медали…У Христо появилось иррациональное чувство, будто не переломанные ребра мешают ему дышать. Это гигантский муравейник обрушился на человека всей своей тяжестью. Обрушился и размазал в лепешку. Никогда больше не собрать воедино кости. И прежнюю жизнь тоже никогда не собрать воедино…
Да нет, все верно. Каждый участник экспедиции помимо основных обязанностей еще и объект исследований. Ничего нового… Но почему тогда так неуютно? Взгляды эти напряженные, вот что. Одинаково напряженные взгляды врача и старпома. Не знают, как относиться. Командир — и в то же время неизвестно кто. Возможно, психически больной. Возможно — вообще лазутчик Чужих… хрен его разберет. И сказать лишнее страшно, и не сказать нельзя…
Капитан попытался выбросить из головы дурные мысли.
— Подождем подключать психолога. Не до этого. Насущные проблемы решать надо.
— Давай решать насущные, — Осипенко вздохнул — кажется, с облегчением. — Завтра должна появиться связь с Центром. Сообщить им что-то нужно. Специалисты мне свои монографии передали, отправил сокращать… Михаэль Станкевич принес сводку о разведке на восток. Об экспедиции на север черкнул пару общих слов, насчет «предгорий». Якобы до вулкана помешала добраться зона разломов. Остальное — на твое усмотрение.
— Я подумаю.
— Постарайся до завтра надумать. А то у нас проблема. В лице Андрея Розовского. Ну, этот, лишний член экипажа.
— Ах, да, — поморщился Христо. — Еще один… в рамках необходимых исследований. Он чего-то хочет?
— Хочет, чтобы информация о ваших подвигах ушла на Землю эс из. Затрахал всех. Сначала домотался до Станкевича. На того где сядешь, там и слезешь — «не моя компетенция» и все дела… Теперь наш лишний член трахает Войчека. Ну, этого, лидера биологов. Войчек говорит: не готов представить никаких данных — материала много, группа не справляется…
— Это ты распорядился притащить убитого слизня на корабль?
— Я.
— Зря. Сородичи будут его искать. Может, у него кислород в скафандре кончился. Или еще что.
— Ты очень удивишься, но это не скафандр.
— Я уже ничему не удивлюсь… Ладно, проехали. Так на чем вы остановились?
— Да послал я этого Розовского. Сделал морду кирпичом, мол, мне на Землю передавать нечего, поскольку информацией в должном объеме не владею… Ты очухался? Жди, теперь он к тебе припрется.
Христо вздохнул — грудная клетка тут же отозвалась острой болью.
— Пусть прется. Членом больше, членом меньше.
Володя наморщил нос:
— Постарайся не ругаться с ним. Момент скользкий, вы нескольких чужих астронавтов грохнули. Если этот подарок захочет испортить нам жизнь…
— Разберемся. Что с полевыми работами?
— Какие работы? — удивился штурман. — В сотне километров от вашей горы с начинкой… Есть радикальное предложение — перебраться на полюс. Там тоже существует гравитационная аномалия. Она у нас, вроде бы, в программе максимум.
— Твое предложение, или чье?
— Пока мое.
— Поговори с геологами. А на полюсе нужно провести разведку с воздуха. Чтобы никаких гребаных муравейников.
Володя усмехнулся:
— Считаешь, ими утыкана вся планета?
— Черт их знает.
— М-да. Похоже, этот лишний член перезаразил своей паранойей даже тех, с кем не успел пообщаться.
— Меня не нужно заражать, я по жизни параноик. Не будет нам здесь покоя.
— Здорово тебя приложили давешние чудеса. Ладно, я понял. Распечатываю «Стрижа» и внушаю геологам, что на полюсе гораздо интереснее.
— Хорошо.
— Договорились. Выздоравливай.
Осипенко ушел.
Минут десять Христо переваривал информацию, потом позвал Анну.
— Дайте мне обезболивающее.
— Совсем плохо?
— Нормально. Просто мне нужно выйти из лазарета.
Доктор покачала головой:
— Потерпите хоть пару дней, капитан. Не стоит сейчас вставать.
— Потерплю. Через полчаса вернусь сюда и буду вылеживаться, сколько скажете, до посинения, — пообещал Христо, а про себя добавил: «Пока в конце концов не сломаюсь и не затащу тебя в постель».
— Два дня ничего не изменят.
— Доктор. Дайте мне обезболивающее. Это — приказ.
Женщина вздохнула, отправилась за лекарством.
* * *Где-то через полчаса капитан огородами, цепляясь за стеночку и отмахиваясь по дороге от любопытных, добрался к нам в лабораторию.
— Добро пожаловать, Христо, — поприветствовал его Войчек. — Рад видеть вас живым, а здоровым, надеюсь, еще увижу. Спасибо, что заглянули. Хотя — лучше бы позвонили, я бы сам зашел…
В отсеке кроме наших сотрудников обреталась посторонняя персона. «Лишний» член экипажа. И без того осунувшееся лицо капитана еще больше вытянулось, когда он это увидел.
