Лестер дель Рей - Псиматы
Собственно, столкнувшись с телепатией, человечество получило доступ к новому информационному полю, протяженному как в физическом трехмерном пространстве, так и во времени. Таким образом, каждый телепат в большей или меньшей мере способен предсказывать будущее.
Бронсон все еще не имел ни малейшего представления о том, как управлять той силой, что дана ему. Он знал только, что может вызывать ее к действию, как следует расслабившись. Любое напряжение разрушало психическую энергию. Насильственная концентрация лишь парализует силу. Но каким образом настроиться на конкретное сознание?
В мозгу человека существует психический цензор, открытый еще Зигмундом Фрейдом в начале двадцатого века. Основатель психоанализа утверждал, что данная структура отвечает за блокировку тех мыслей, которые особенно болезненны для сознания. Основная идея учения Фрейда состояла в том, что человек по природе зол, агрессивен и похотлив. Только благодаря жестко детерминированному психическому аппарату личность не превращается в исчадие ада.
Бронсон не разделял подобные воззрения. Помимо Фрейда были и другие мыслители, например Фромм, внесший значительный позитивизм в восприятие личности.
Природа человека — это загадка из загадок, и сводить ее только к действию двух полярных сил, либидо и мортидо, не слишком оправданно. Однако разбиение психического аппарата на ид, эго и суперэго представлялось Аллигатору справедливым. Он считал, что психика телепата должна включать в себя некий ограничивающий или тормозящий центр, отключающий от сознания слишком болезненные мысли.
Несмотря на теоретическую подкованность, Бронсон испытывал сильнейшие затруднения при использовании пси-силы. Он не мог отключить сознание от «шума», и в голове то и дело возникали обрывки диалогов, крики, нецензурная брань. Мозг походил на расстроенный приемник. Психическое излучение не селектировалось, как того требовал здравый смысл, а складывалось, что, естественно, привело к мигрени.
— Икс зет, — слабым голосом крикнул Гарри Бронсон, — принеси стакан воды и таблетку аспирина.
XZ не отозвался — проклятый робот взял расчет. До аптечки Аллигатор еще доковылял, сопровождаемый идиотскими воплями, звучащими прямо в мозгу, но добраться до кухни оказался не в состоянии. Под унылые завывания какой-то пьяной женщины Гарри попытался проглотить аспирин всухомятку.
— Тьфу, гадость! — перекосило Аллигатора. — Как же это можно есть!
Какофония голосов слилась в один мощный грохочущий поток. Некоторое время Бронсон держался, но под конец не вытерпел и закричал:
— Прекратите, хватит, я не хочу!
Голоса, словно почувствовав отчаяние новоиспеченного телепата, на мгновение умолкли, но тут же загомонили с удвоенной силой. Странным образом в многоголосом рокоте выделялись полицейские переговоры и душераздирающий вой сирен.
Они ворвались с такой стремительностью, что в первое мгновение Гарри вообразил, будто материализовалось его сознание.
— Вы имеете право хранить молчание, — гаркнул дебелый полицейский, тот, что оказался ближе всех. — Это, как его, э… Все, что вы скажете, может привести вас к суду.
— Что мне инкриминируется? — Бронсон едва сдерживал улыбку. — Знаешь такое слово?
Полицейский туповато посмотрел на Аллигатора.
— А ну, пошли! — Детина вознамерился схватить Гарри за запястье. — Не балуй!
В следующую минуту сержант лежал на спине и дергал конечностями, словно огромный майский жук.
Здоровенный коп зашел Бронсону за спину и попытался выполнить захват при помощи полицейской дубинки.
Для этого полицейский должен был, во-первых, свести руки Аллигатора за спиной и, во-вторых, просунуть «палочку-выручалочку» ему под локти. Конечно, прием, многократно отработанный в полицейской школе, великолепно проходил в лабораторных условиях. «Транспорт преступника при помощи боевой дубинки полицейского», так, кажется, это у них называется. Аллигатор ловко вывернулся и ударил увальня локтем между глаз.
Полицейский рухнул как подкошенный. Все произошло так быстро, что Бронсон сам не понял, как он провел этот удар.
Будь у Бронсона побольше времени, он перекалечил бы весь пятый депорт. Носы полицейских так и хрустели под его ударами, когда капитан Харрингтон решил прекратить избиение подчиненных.
— Только дернись, дерьмо, и ты труп! — молвил он, наведя на Бронсона «смит-и-вессон» сорок пятого калибра.
Бронсон отвлекся от мордобоя и взглянул на Гордона.
Офицер стоял бледный, как мел, в глазах светилась решимость.
«А ведь и впрямь шарахнет, — остудился Бронсон, — с такого станется».
— Ладно, капитан, ваша взяла, — буркнул Аллигатор. — Я готов следовать за вами хоть на край света.
17
Полицейский участок был забит до отказа самыми разнообразными типами. Здесь можно было встретить как уличную проститутку, так и респектабельного горожанина. Полицейские, видимо, попривыкнув к новому положению дел, особенного рвения не выказывали. Задержанные часами просиживали в «аквариуме», прежде чем кто-нибудь из детективов удостаивал их своим вниманием.
Появление Бронсона не произвело никакого фурора.
— Заполните вот это. — Дежурный полисмен сунул Аллигатору бланк задержания. — Укажите деньги, ценные вещи, колющие и режущие предметы.
Аллигатор вернул бланк чистым — кроме стареньких часов «Ролекс» да пары сотен баксов у него ничего с собой не было.
Полицейский исподлобья посмотрел на задержанного:
— Вы меня плохо слышите, сэр, — процедил коп сквозь зубы. — Я вам сказал: заполнить бланк!
— Простите, — Бронсон несколько опешил от подобной реакции блюстителя закона, — но…
Склонность к задушевным беседам явно была утеряна копом, когда он в детстве выпал из коляски:
— Ты че, не понял, мистер? Я сказал: пиши.
Аллигатор решил не связываться с неврастеником и зарегистрировал часы и деньги.
— Так-то лучше, мистер. — Плоскостопый выглядел весьма удовлетворенным. — Здесь вам не Манхэттен!
— А что же? — искренне удивился Аллигатор.
— Пятый полицейский депорт! — отчеканил коп.
Когда Бронсона везли в участок, он казался себе чуть ли не первым злодеем человечества. Наручники, крепко сковывающие запястья, здоровенные полисмены справа и слева на заднем сиденье, а также душераздирающий визг сирены наводили Бронсона на мысль о том, что займутся им сразу по прибытии и с пристрастием.
Каково же было изумление Аллигатора, когда вместо того, чтобы допросить, его посадили в железную клетку, называемую в простонародье «отстойником» или «аквариумом». Как объяснил полицейский-ключник: «До выяснения обстоятельств дела».
