Вольдемар Грилелави - Сайт двойников
Первую бутылку посвятили подлым натурам всех женщин. Обвинили во всех грехах и бедах, что сопутствуют по пути с ними. Однако сразу же после второго тоста с проклятиями в адрес особ женского пола, Сергей решил исполнить свой план, пока они способны трезво рассуждать. Он решил поручить на эти две недели командировки приютить Маринку, поведать ей обо всех печалях и перипетиях Сергея и подготовить ее к отъезду. То есть, к переезду ребенка в Белычевск.
— Ты что? — удивился Усиков. — Решил удочерить ее? А не поторопился ли с таким решением?
— Да, тороплюсь, но специально и преднамеренно, чтобы не потерять ее навсегда. Не знаю, насколько это возможно, но в нашем случае такое решение самое оптимальное для нас обоих. Она станет хозяйкой в моем доме. Я буду заботиться о ней, и спешить из командировки к своей хозяюшке. И в доме не так пусто будет. Вот такие дела, — Сергей высказал свое решение и взгрустнул, словно не к встрече, а к расставанию приготовился. Ему даже представить страшно было иное.
Но товарищи не осуждали его поступок. Немного странноватый для солидного мужчины, но допустимый.
— А жениться надумаешь, так куда ее девать будешь? Над такой проблемой не размышлял?
— Есть два варианта. Какой выберет новая жена, такой и приму. Первое, пусть полюбит мою Маринку и станет для нее матерью, а во-вторых, пусть ждет, пока не подрастет и не выйдет замуж. Но тогда обязана стать тещей и бабкой для внуков. Но, скорее всего, пока замуж не отдам, то и жениться не соберусь. Надолго охоту отбила Галина. А для мужских потребностей командировочных приключений хватит.
— Ой, обхохочешься! — смеялся Шуршилин с Усиковым. — Да по всем точкам ты уже зарекомендовал себя, как верным и честным супругом. Сейчас сложно будет ломать стереотип. Не поверят женщины, примут за очередную шутку и постараются подыграть. Ну, если только Сашка вперед тебя пустит утку о твоих переменах, то тогда с тебя причитается.
— Ну, народ! — возмутился Сергей. — И на чувствах хотят нагреться, с друга сорвать на выпивку.
— Всяк труд должен оплачиваться. Ничего, Витя, сам будет скоро уговаривать прорекламировать его смену взглядов на правильное поведение пилота в командировке.
— Сам справлюсь без вашей рекламы. Они ради престижа первые прибегут ко мне посочувствовать и приголубить, — уже после второй бутылки безапелляционно заявлял Сергей. — Как же, всем им захочется поучаствовать в эксперименте по развенчанию мифа о моей неприкосновенности. Еще не раз сами позавидуете.
— Это точно. Им лишь бы другим назло. Даже позлорадствуют потом, да и жену твою постараются во всех смертных грехах обвинить и обозвать всякими плохими словами, — убеждал всех пьяный Шуршилин. — А за Маринку ты не волнуйся. Ее койко-место неприкосновенно. И деньги нам твои не нужны. Что уж мы, куска хлеба не выделим ей? Будь спокоен за свою приемную дочурку. Она мне уже родной стала за эти месяцы.
Хархатдинов оказался молодым техником, только с полгода назад переученный на Ми-2. До этого работал после училища два года техником на самолетах Ан-2. Устал, говорит, от химии. Воняет. И двух лет хватило до тошнотиков ужраться этой гадости с ее амбре. А вертолет Ми-2 — экологически чистый аппарат.
— У него даже керосин приятно пахнет, как одеколон. Можно перед выходом побрызгаться.
— Зато у Антона бензин хороший, — усмехнулся Сергей, намекая на торговлю топливом в командировках. — И спросом пользуется у автомобилистов. Качество высокое.
— Нее, — протянул Илья, не соглашаясь с таким преимуществом. — Много не продашь. А что загонишь, так пропивается сразу же, не отходя от кассы. А я как-то с детства питаю к водке негатив. Не нравится она мне ни по вкусу, ни по состоянию назавтра. Я больше сладкое люблю. У меня отец почти не пил, а больше с зарплаты конфеты покупал.
— Это хорошо, — обрадовался Сергей. — Я дома не против выпивок, но в командировках ужасно большой противник потребления. Будем по вечерам чай с пряниками пить. Я их очень люблю. А еще печенье такое интересное в Колычеве продается. Маринка обожает.
— Сергей Владимирович, — спросил Илья, стараясь быть предельно тактичным. — Не подскажите, что это у вас за история в этом Колычеве приключилась странная? Может, врут?
— Ты имеешь в виду убийство этого пацаненка? Так ничего странного в ней нет, глупая подстава.
— Да нет, с этим мне сразу стало ясно, что кто-то хочет свалить на вас. Про девчонку маленькую ходят слухи. Будто вы ее там в Колычеве удочерили. Даже глупые намеки проскальзывают, что она ваша родная. Мне как-то верится с трудом, но утверждают, что и похожа на вас. Это не мое дело, но просто любопытно. О вас больше болтают, как о самом преданном и верном своей жене супруге. Непреступном.
Сергей усмехнулся и задумался — что же ему этому зеленому сказать? В правду может не поверить, да и долго объяснять. Кто же захочет понять его простую отеческую любовь к этому обиженному судьбой и брошенному родными ребенку. Прикипел всем организмом он к ней, что уже и командировка покажется без Маринки пустой и бесцельной. Ведь как на крыльях летел он в этот Колычев, предчувствуя эту долгожданную встречу и вечернее щебетание любимого существа. Как теперь, и с каким чувством лететь в Подгорное, где нет этого человечка.
— А сам как считаешь? Говоришь — непреступном? Теперь будем сей факт развенчивать. Не стало у меня жены, но смысл остался в этой девчонке. Считай, что моя, хотя и был неприступным.
Илья пожал плечами и ничего не ответил. Но и вопросы не стал задавать. Он не был чрезмерно любопытным и спрашивал просто из интереса и для поддержки разговора. Такого в его молодые годы еще не встречалось, чтобы большой дядя в командировках знакомился с маленьким ребенком и так яростно защищал его, да еще с оружием. Даже обидно, что этот милиционер в своих подлых целях использовал этот факт. Мог бы, дрянь этакая, найти кого-либо другого. В его практике чаще встречались экипажи, предпочитающие беспробудное пьянство и разгулы в командировках. А уж о чае с пряниками никто и не вспоминал. Поэтому Илья даже обрадовался, когда его проинформировали о командире, с которым ему придется лететь в эту командировку. Прямо душа запела.
Поселок Подгорное, оперативная точка, где раньше приходилось бывать Сергею, находился в трехстах километрах от Колычева и немного западнее от трассы. Сергею вдруг захотелось залететь в Колычев, сославшись на дозаправку, и там хотя бы просто переброситься несколькими фразами, уже самолично из собственных уст пообещав через две недели прилететь за ней, чтобы забрать с собою навсегда. Ему страстно хотелось именно самому сказать эти слова, а не через третьи лица. Хотя и Шуршилин уже был для нее своим. Признаваясь самому себе, Сергей понимал в данную минуту, что Маринка в этом мире осталась единственным человечком, которого хотелось видеть и слышать. И много-много говорить.
