Михаил Белозеров - Украиский гамбит. Война 2015
Пока они шли по подвалу, Сашка отстал, а потом догнал, пряча под одеждой бутылку вина и, радостно скалясь, подмигнул Костя. Костя ничего не понял. Тогда Сашка незаметно показал бутылку.
— Молодей! — прошептал Костя. — Сейчас выпьем.
Сторож выделил им третий этаж.
— Здесь все есть: вода, ванные. Шести комнат вам вполне хватит. А еда на кухне.
— Чур, я в ванную! — воскликнула Завета.
Сашка посмотрел ей вслед и достал бутылку. Игорь воскликнул:
— Ух, ты! — И попросил развязать ему руку.
Они вошли в одну из комнат. Костя посмотрел рану и наложил повязку с антибиотиком.
— Все нормально, через два дня будешь, как стеклышко.
— Ладно, — согласился Игорь. — Открывай!
Сашка откупорил бутылку, нашел стаканы, и они выпили. Вино оказалось белым, с тонким мускатным вкусом.
— Хорошее вино, — заметил Игорь.
— Ясный пень, — ответил Сашка, — хозяева этого особняка дрянь пить не будут. Сходим еще?
— Пойдем, — сказал Костя и позвал пса.
Он назвал его Дозором, и самое удивительное, что пес сразу отозвался на кличку.
Сторожа они больше не увидели. Зато на кухне обнаружили самые разнообразные консервы.
— Хлеба только нет, — посетовал Сашка.
— А как по-английски хлеб? — спросил Костя.
— Булка.
— Вот тебе хлеб, — он поставил на стол банку с цветастой наклейкой булки.
Вначале Сашка рассмеялся, а потом испуганно прикрыл рот ладонью. Но обошлось: сторож не прибежал. Они спустились за вином. Но дверь в подвал оказалась закрытой. Костя на всякий случай поковырялся ножом в замочной скважине. Дозор тоже принимал живейшее участи во всех его действиях. Он все больше и больше нравился Косте.
— Что будем делать? Может, рванем? — Сашка достал гранату.
Косте показалось это уже слишком. А Дозор в недоумении навострил уши. Костя заподозрил, что пес понимает человеческую речь.
— Да ну, на фиг? — сказал он, — поищем на кухне.
Они вернулись. Кухня была огромной — как танцевальный зал средних размеров. Они разбили ее по секторам и принялись искать. Действительно, через пять минут Сашка нашел в самом дальнем углу буфета неприкосновенный запас алкоголя.
— Вот это да! — обрадовался он и огорченно почесал затылок: — Мы столько не выпьем.
Здесь было все: от сухого виноградного вина, до мартини и еще какие-то бутылки с непонятными наклейками.
— Возьмем для Заветы розовое?
— Возьмем, — согласился Костя.
— Ты думаешь они там?..
— Черт его знает? — пожал плечами Костя. — Не наше дело.
— Я тоже хочу, — признался Сашка.
— И ты туда же! — осуждающе заметил Костя.
— А чего? Ой! — он посмотрел в ближайшее зеркало. — Я и забыл о своем лице.
— Ха-ха! — коротко рассмеялся Костя. — Оказывается, все мечтаю об одном и том же.
— Ну а чего? Чего? — возбужденно заблестел глазами Сашка. — Когда еще такие приключения выпадут? В чужом городе, в чужом особняке.
— С чужой женщиной, — добавил Костя.
— Ну да, — плотоядно, улыбаясь, согласился Сашка, — с чужой женщиной, она в ванной…
— И не думай! — предупредил Костя. — Игорь тебе башку живо оторвет.
— Это понятно, — печально согласился Сашка и убрал улыбку с лица.
Они прислушались: вода шумела в трубах, ассоциируясь с огромной ванной и обнаженным женским телом. Остается, только облизываться, подумал Костя? даже в мыслях не разрешая себе ничего лишнего. Все лишнее в его жизни приносило с собой неприятности. Эта аксиома заставлял его быть осторожным и не особенно увлекаться любовными историями. К тому же он еще не решил проблему с Иркой. Начинать возвращение с измены ему не хотелось. Хотя Завета, думал он, это не совсем то, что Ирка. Ирка — как бы уже жена, я к ней привык, а Завета — неизвестно кто, но меня к ней влечет, и ничего не могу с собой поделать.
Так думал Костя, поднимаясь по мраморной лестнице, нагруженный продуктами и выпивкой. Они осторожно поскреблись. Игорь даже не отозвался. Чего они там делают? — подумал Костя.
— Думаешь, они будут нам рады? — с иронией спросил Сашка.
— Конечно, нет, — как от зубной боли Костя. — Пойдем к себе.
Дозор тоже был согласен с ним. Цокая когтями по мрамору, он ткнулся в ногу и повилял хвостом, показывая всем своим видом, что пора открывать консервы. Костя почему-то расстроился: оказалось, что все эти игры с Заветой в гляделки, ничего не значат. Он подумал о Завете нехорошо — как о столичных штучках, к которым привык, и которые ему порядком надоели. От этого ему стало легче и он глубоко вздохнул. Не научился он еще разбираться с женщинами и мучился неразрешимыми проблемами, из которых не мог вычленить главное и сосредоточиться на нем.
Им достались апартаменты из двух комнат: гостиная и спальня. В гостиной Костя взял из шкафа фарфоровую тарелку с абстрактным рисунком, поставил на ковер ручной работы, стоимостью десять тысяч долларов, и вывалил в нее две банки тушенки. Пока он шел к столу, за которым Сашка открывал одну за другой бутылки и нюхал их, Дозор смахнул содержимое тарелки и оказался у стола даже раньше Костя. Он сидел, подвернув под себя пушистых хвост, и во все глаза следил за каждым движением Кости.
— Ну ты даешь?! — изумился Костя. — Лопнешь?!
Он не привык к таким огромным комнатам, в которых, чтобы пройти из одного конца в другой, надо было вначале обдумать свой маршрут. Комнаты для философов, решил он, пока добредешь до одного края, забудешь мысль и начнешь думать новую.
В плетеной бутылке оказалась темно-красная мадера. Они выпили сразу по большом стакану. И принялись есть. Потом выпили еще по стакану, и Костя почувствовал, что пьянеет. Сашку развезло еще раньше. Пробормотав что-то о тяжелой командировочной жизни и обожженном лице, он поплелся в спальню, держась за стены, и, кажется, рухнул на широченную постель, даже не разувшись.
Костя выпил еще чуть-чуть, понаблюдал, как Дозор ищет блох, как он ловко щелкает зубами, и заглянул в спальню. Сашка Тулупов спал, раскинув руки.
— Ну ладно… — сказал Костя, обращаясь к Дозору, который ходил за ним, как тень, и вышел в коридор.
Его качнуло к перилам, и он с минуту, уцепившись в них, смотрел вниз на мраморную лестницу. Шум воды прекратился, но Костя почему-то был уверен в том, что Завета все еще в ванной. Он взял с собой початую бутылку вина.
Игорь Божко отступил на задний план сознания и не представлял реальную опасть. Он такой же соискатель удовольствия, как и я, думал Костя, не замечая, что разговаривает сам с собой. К тому же мне положена компенсация за нервы и риск.
Она открыла дверь ему сама. Кажется даже, что он не успел постучаться. Впрочем, эти мелочи выпали из его сознания, как только она с придыханием произнесла:
