Курт Занднер - Сигнал из космоса
После этого, признаться, довольно скорбного отступления постараюсь теперь как можно более точно и деловито описать события того памятного дня, вернее, той ночи.
Итак, часов около восьми я поднялся к себе на чердак. Быть может, это лишь позднейший плод моего воображения, но помнится, будто я уже поднимался в тот раз на чердак с каким-то особенным, почти мистическим предчувствием. Оно подсказывало, что именно в ту ночь произойдет что-то из ряда вон выходящее. Во всяком случае, помню ясно, как дрожала моя рука, когда я включал аппараты. Целый час у меня заняла проверка и настройка. Все функционировало превосходно, мы с Крюгером поработали на славу. Представив себе, как бешено крутится внизу, в сенях, наш электросчетчик, я выключил стосвечовую лампу. Все-таки хоть маленькая, но экономия! На чердаке стало почти совсем темно; сложную путаницу стропил и балок, затянутых паутиной, объял густой непроницаемый мрак. Лишь контрольные лампочки приемника, блестевшие, как маленькие глазки, среди конденсаторов и катушек, давали немного света. Он позволял достаточно ясно различать ручки настройки. Чтобы не чувствовать себя, как в темнице, и точнее направить антенну, я открыл люк. Погода и в тот вечер выдалась очень ясная; в черных глубинах космоса синеватым электрическим светом поблескивали звезды.
В двадцать один час пятнадцать минут я надел наушники и начал настраиваться. Сначала ничего не было слышно, кроме атмосферных шумов и тресков. После того как мы вмонтировали огромной мощности усилитель, помехи, конечно, стали слышнее. В слабом желтоватом отблеске контрольных ламп я настроил аппаратуру так же, как при прежнем опыте, медленно двигая антенну и меняя частоту. И вдруг я снова услышал то отрывистое жужжание. Сначала едва слышное, почти намек на звук; он еле пробивался из бесконечной дали сквозь зыбкую пелену посторонних шумов.
Очень осторожно, с плотно сжатыми от напряжения губами, я вращал ручки и менял положение антенны, постепенно улучшая слышимость. Прошло еще с полчаса, и я добился своего: звук уже не исчезал! Хотя он и оставался еще очень слабым, временами почти неслышным, но больше не исчезал. Он оставался, оставался!
Правильно рассчитано! Я перевел дыхание и с насмешливым торжеством подумал о чопорных господах из франкфуртского концерна, так холодно и высокомерно меня высмеявших. Конечно, они ничего не знали о моем теперешнем успехе, а если бы и знали, то, верно, отнеслись бы к нему с полнейшим равнодушием, но это ни в коей мере не портило мне торжества. А через пять минут воспоминание о франкфуртских господах сделалось мне абсолютно безразличным, ибо теперь я весь был поглощен загадкой таинственных сигналов.
Хотя в прошлый раз я и слушал их в течение нескольких минут, сейчас их последовательность показалась мне иной. Бумагу и карандаш я придвинул поближе к свету контрольных ламп и почти механически начал записывать. При одинаковой высоте тона повторялись знаки одинаковой продолжительности. Их сочетания отличались друг от друга количеством знаков. Потом наступала короткая пауза, после которой все повторялось снова; затем — новая, более продолжительная пауза, и вслед за ней — опять сигналы, притом в большем количестве. На бумаге это выглядело так: — - — - — - — -…
…— .-.-.- и так далее. Подсчет сигналов каждой группы дал следующие комбинации цифр: 2-4 3-7 4-9 5-11 6-12
Дальше пошло в том же роде, но удивительно быстро и со все большим количеством знаков между короткими и длинными паузами. Поспевать за таким темпом становилось все труднее. Комбинацию 84-210 я еще кое-как записал, но дальше мои пальцы будто свело судорогой и записывать я был уже не в состоянии. А жужжание между тем не замолкало. Вскоре стало трудно поспевать и за счетом — число знаков уже превысило две сотни я был слишком взволнован, чтобы удерживать в памяти точные цифры. Внезапно все оборвалось.
Тишина продлилась так долго, что я совсем уже было решил — на сегодня конец, но вдруг сигнализация возобновилась. Казалось, что таинственный сигнальщик немного передохнул, а потом начал все сызнова: опять сперва пошли малые комбинации сигналов с более длинными паузами между ними. Но на этот раз соотношение между отдельными группами знаков было иное: 1-2 1-3 2-4 Затем долгий жужжащий звук, то нарастающий, то ниспадающий. В нем было даже что-то грозное. Вот так и шла эта передача сигналов примерно в течение часа. Я исписал десять страниц, потом отбросил карандаш и некоторое время сидел в задумчивости, глядя в пустоту. Я испытывал странное волнение.
Что это могло быть, откуда шло и что означало? Это не могло быть чем-то случайным и хаотичным — слишком четко проступала систематичность сигналов. Но, просмотрев еще раз занесенные на бумагу знаки, я лишь сокрушенно покачал головой. Нет, этой загадки мне не разгадать! С известной азбукой Морзе, которой я кое-как владел, это не имело ничего общего. На первый взгляд сигналы представлялись почти бессмысленными. Может быть, шифрованная передача? Но откуда и для кого?
Я встал и вгляделся в звездное небо, словно ища в нем ответа. Меня проняла дрожь — ночь была очень прохладной. А может, меня всего передернуло от страха перед этой тайной. Но все-таки привычка к строгому, систематическому мышлению дала себя знать. Снова я уселся на место и при свете контрольных ламп приступил к вычислениям. От волнения я был так рассеян, что не сообразил зажечь свою стосвечовую, чем весьма и весьма мог бы облегчить себе работу.
Направление антенны? Частота? Степень усиления? Оперируя этими данными, я вычислял около получаса. На церковной башне Грюнбаха пробило полночь. Закончив, я смущенно покачал головой и в последний раз прошелся карандашом по рядам цифр. Ошибки нет. Все верно! Да неужто это возможно?
И вдруг, как ослепительная вспышка света, мелькнула в моем мозгу догадка. Через открытый люк я напряженно, не мигая вглядывался в небесную бездну. Холод пробежал по спине; должно быть, и в самом деле у меня волосы встали дыбом. Ведь получается, что сигналы-то не с Земли и не с какой-нибудь ракеты, посланной с Земли. Эти сигналы посланы… со звезд!
Расчет показывал, что при моей схеме приема и усиления, а также при мощности передатчика всего в десять ватт он, этот передатчик, должно быть находится на расстоянии около девятисот миллионов километров от Земли, то есть далеко за орбитой Юпитера. А туда не проникали ни человек, ни ракета, запущенная с Земли!
Придя к этому заключению, я сначала просто растерялся, лишился способности логически мыслить. Подавленный грандиозностью тайны, на след которой напал, испытывая некоторую, еще не совсем осознанную гордость за свою схему, обеспечившую это открытие, переживал я тогда одно из прекраснейших мгновений, какие только суждены ученому. Мне удалось то, что до меня не удавалось никому; я узнал нечто до меня никому не известное. Даже когда улеглось первое волнение, я все оставался как в лихорадке и неотрывно, будто загипнотизированный, смотрел в бесконечные звездные пространства, пока наконец не заставил себя спуститься вниз и тихонько лечь в постель.
