Ли Бреккет - Пришествие землян
А я… я цивилизованный человек. Я ученый. И все же, если бы не жестокая нужда в воде и провизии, я стремглав убежал бы прочь. Но бежать мне было некуда, поэтому я остался, цепенея от липкого страха.
Кто они, эти не издающие звуков создания? Призраки? Отражения? Люди и не-люди, древние, горделивые, давно забытые существа… что означает их присутствие здесь? Может, это какая-то странная форма жизни, о которой я ничего не знаю? Способны ли они видеть меня так же ясно, как я вижу их? Есть ли у них собственная воля, собственные мысли?
В пользу их существования говорило то прозаическое занятие, которому они с таким пылом предавались. Призраки не торгуют. Они не дарят своим женщинам драгоценные ожерелья, не спорят о цене кованых доспехов.
Такое основательное занятие — и мертвая тишина. Это было ужасно. Если бы я услышал хоть один живой звук…
«Город умирает, — сказал Корин. — Остались считанные дни». А что, если их уже не осталось? Что, если город умер и я один среди каменных стен, в лабиринте незнакомых улиц и переходов, один среди всех этих огней и призраков?
Скверная штука — ужас в чистом виде. Его-то я и испытывал.
Медленно и осторожно я начал продвигаться вдоль стены. Мне хотелось уйти подальше от оживленной площади. Вот лысое летучее создание покупает девочку-рабыню — рот девочки раскрылся в беззвучном крике. Я отчетливо видел каждый мускул на ее лице, видел, как судорожно дергается горло. И ни единого звука.
Я нашел улицу, ведущую параллельно городской стене, и двинулся вдоль нее. В освещенных окнах мелькали человеческие фигуры. Иногда кто-нибудь проходил мимо, и я прятался. По-прежнему стояла полная тишина. Я осторожно передвигал ноги, стараясь не шуметь. Почему-то мне пришло в голову, что если я наделаю шума, то случится что-то ужасное.
Навстречу прошла компания купцов. Я отступил назад, в проем арки, и внезапно из-за моей спины появились три увешанные блестящими побрякушками женщины из караван-сараев. Я попал в ловушку.
Мне очень не хотелось, чтобы ко мне прикасались эти безмолвные смеющиеся женщины, поэтому отскочил назад, на улицу, и все купцы повернули головы в мою сторону. Я решил, что они заметили меня, и остановился. Женщины подошли ближе. Тела их были расписаны узорами, блестели красные губы, сверкали накрашенные глаза. Они прошли сквозь меня.
Я закричал — во всю силу своих легких. А женщины пошли дальше. Они заговорили с купцами, купцы рассмеялись, и все вместе двинулись куда-то вдоль по улице. Они меня не видели и не слышали. А когда я оказался у них на пути, они меня не заметили — я был для них не плотнее облака.
Я сел прямо на каменную мостовую и долго сидел, пытаясь собраться с мыслями. Мужчины и женщины проходили сквозь меня, как будто я был бесплотной тенью. Я пытался вспомнить ощущение внезапной боли, которая могла бы послужить причиной моей смерти — так мгновенно и незаметно убивает попавшая в спину стрела. Ибо из всего следовало, что призрак — это я.
Но вспомнить не удавалось. Мое тело было так же материально, как камни, на которых я сидел. Это были очень холодные камни, и именно холод согнал меня наконец с места. Больше не было причины прятаться, поэтому я шел по самой середине улицы и постепенно привыкал не уступать никому дороги.
Снова передо мной выросла стена — она шла под прямым углом к первой обратно в город. Я зашагал вдоль нее, и вскоре стена плавно повернула и снова вывела меня на торговую площадь — к дальнему от входа концу. Там были еще одни ворота, отделявшие торговую площадь от остального города. Древние свободно проходили внутрь, но ни один человек не приближался к воротам — только рабы. Я понял, что нахожусь в гетто — районе, отведенном для людей, прибывших в Шандакор с караванами.
Я вспомнил, как относился ко мне Корин, и подумал, что жители города вряд ли придут в восторг от моего вторжения, при условии, конечно, что я все еще жив, а в Шандакоре есть жители, для которых я — не призрак.
Посреди площади стоял фонтан. Струи воды рассыпались брызгами в свете разноцветных огней и падали вниз, в широкий каменный бассейн. Мужчины и женщины подходили и пили эту воду. Я тоже подошел, но когда опустил руки в бассейн, то почувствовал, что он давно высох и наполнен пылью. Когда я поднял руку, пыль вытекла между пальцами. Я видел ее очень отчетливо — но воду я тоже видел. Какой-то ребенок подбежал и начал брызгать водой в прохожих. Сорванца наказали, он заплакал, и все это — без единого звука.
Я покинул площадь и прошел через запретные для людей ворота.
Там были широкие улицы. Там были деревья и цветы, просторные парки и окруженные садами виллы, высокие и великолепные. Там был гордый, прекрасный город, древний, но не разрушенный, красивый, как Афины в пору расцвета, только гораздо богаче и совсем непохожий на земные города. Вы можете себе представить, каково это — бродить в безмолвной толпе, где нет ни единого человека, и видеть совершенно чужой город во всей его славе?
Башни из нефрита и киновари, золотые минареты, огни и цветные шелка, радость и сила. О, народ Шандакора! Как бы далеко ни были сейчас их души, они никогда не простят меня.
Не знаю, как долго я бродил. Мой страх почти исчез, уступив место восхищению тем, что я видел вокруг. А потом внезапно среди мертвой тишины я услышал звук — тихое шарканье обутых в сандалии ног.
Глава 4
Я остановился, где был, на середине площади. Высокие лорды с серебряными гребнями пили вино в тени темных деревьев; несколько крылатых девушек, прекрасных, как лебеди, исполняли какой-то странный танец, больше похожий на полет. Я огляделся — вокруг полно народу. Как же узнать, кто из них издавал шум?
Тишина.
Я повернулся и побежал по мраморной мостовой. Я бежал со всех ног, потом остановился, прислушиваясь. Снова раздалось тихое шарканье, не более чем шепот, легкий и еле заметный. Я завертелся на месте, однако звук затих. Все те же призраки беззвучно бродили по площади, танцоры кружились и раскачивались, простирая белые крылья.
Кто-то наблюдал за мной. Одна из безразличных теней на самом деле не была тенью.
Я попробовал идти, меняя скорость. Дважды или трижды мне удавалось услышать эхо чьих-то чужих шагов. В какой-то момент я понял, что шумели нарочно. Кто бы за мной ни шел, он делал это беззвучно, смешавшись с толпой молчаливых призраков, полностью скрытый толпой, и шум издавал лишь затем, чтобы я знал о его присутствии.
Я попытался заговорить с ним, но в ответ услышал лишь гулкое эхо своего собственного голоса, отражавшегося от каменных стен. Все вокруг были заняты своими делами, никто и не думал мне отвечать.
Разведя руки в стороны, я стал бросаться на прохожих — каждый раз в моих объятиях оставался один только воздух. Я хотел спрятаться, но не мог найти укрытия.
