Владимир Михайлов - Михайлов В. Сторож брату моему.Тогда придите ,и рассудим
Вот так я размышлял — обо всем вообще и ни о чем в частности; тем временем мы прошли намеченные сто метров и еще двадцать, взобрались на густо поросший мощными деревьями, продолговатый бугорок, спустились с него и пошли дальше — и только тогда мои мысли переключились на настоящее время, я помянул черта и его бабушку, мы остановились и повернули назад.
Потому что холмик и был тем, что мы искали, — только я не сразу сообразил это. Глупо думать, что даже такая надежная штука, как звездолет, способна проторчать сотни лет вертикально — если даже ей удалось опуститься по всем правилам, и если ей вообще положено стоять, а не принять на планете какое-то иное положение. Иные здания возвышаются по многу столетий, но за ними присматривают, а эта машина вряд ли долго пользовалась уходом: вернее всего, сразу же после посадки ее разгрузили, раздели до последнего, а то, что никак уж не могло пригодиться, бросили. В крайнем случае, корпус какое-то время использовали под жилье, да и то вряд ли: трудно представить, что жизнь в нем была просторнее, чем в старой дизельной субмарине времен войны (когда я говорю о войне, то имею в виду ту, которую я пережил, а не те, которые знаешь по учебникам; у каждого человека есть своя война, если говорить о моих современниках — да будет светла их память). Нет, просидев столько лет в этих стенах (это ведь были еще релятивистские корабли!), люди наверняка захотели поскорее выбраться на неведомый, смутно представлявшийся им по легендам простор, размять ноги и сердца. Не совсем понятно было, впрочем, почему они финишировали в лесу, а не в степи; однако, где сказано, что в те дни тут был лес? У леса хватило времени, чтобы подойти сюда потом, из любопытства: что, мол, там торчит такое? Так что никаких логических несообразностей тут вроде бы не было.
Мы с Анной обошли холм; где-то обязательно должен был обнаружиться путь вовнутрь. При первом обходе мы не нашли никакого лаза, во второй раз я стал повнимательнее приглядываться и вскоре нашел — чуть выше по склону, чем предполагал, — место, где трава была гуще и выше, ее явно подсадили, значит — в этом месте рыли. Я принялся за работу, снял дерн, руками счистил слой песка — к счастью, тонкий — и обнаружил дощатую крышку. Я поднатужился — приятно показать, что ты еще хоть куда, — приподнял крышку, откинул ее, и под ней, целиком в соответствии с моими проницательными умозаключениями, открылся темный ход.
— Ты стой здесь, — сказал я Анне, — карауль. Я погляжу, что там такое.
Я полез. Ход, сначала крутой, становился все более пологим, но идти можно было лишь согнувшись в три погибели. Я прошел метров десять и уперся в глухую стену. Сначала я решил, что тут завал, но потом постучал в стену ключом стартера — и уразумел, что наткнулся на металл.
Откровенно говоря, я был несколько разочарован. Я надеялся, что ход приведет меня к гостеприимно распахнутому люку, я войду и полажу по кораблю, подышу воздухом степей… Но люка не было, да и внутри корабль, вернее всего, тоже был плотно набит землей: вряд ли герметичность его сохранилась, когда он лег плашмя. Здесь был глухой борт; теперь я внимательно ощупал его кончиками пальцев и ощутил шершавый слой нагара. Более не оставалось сомнений: да, эта машина некогда спустилась сюда, продавив атмосферу, и на ней прибыли в окрестности веселой звезды Даль предки тех, кто живет на этой планете сейчас — предки Анны в частности, и в числе этих предков был кто-то из прямых потомков Нуш (мне стало немного не по себе от этой мысли, обида и что-то вроде ревности зашевелились во мне: значит, она после моей смерти обзавелась семьей, а мое имя не значится в семейных хрониках — ну, а чего иного, собственно, следовало ожидать?).
Я вылез из норы. Анна стояла там, где я ее оставил. На ее немой вопрос я ответил:
— Похоже, что мы нашли именно то.
— Я посмотрю, — решительно заявила она.
— Стоит ли? — усомнился я: ход мог обвалиться, мало ли…
Она даже не удостоила меня ответом и решительно спрыгнула.
Я постоял, оглядываясь. Никого не было, только наверху птицы изредка перепархивали с дерева на дерево. «Почему они не выставили охрану? — подумал я. — Или у них тут другая логика? Может, они так уверены в силе запрета?»
Нуш-Анна показалась в подкопе, я помог ей выбраться. Она тоже выглядела несколько разочарованной.
— Я не понимаю… — начала она.
— Все в порядке, — утешил я ее. — Именно то, что тут лежит, и прилетело со старой Земли.
И я величественно ткнул рукой в небеса.
— И на ней действительно прилетели люди? Ты точно знаешь?
— Совершенно точно. Так же, как и то, что именно от этих людей происходите все вы.
(Вот тут я ошибался, но тогда мне это было невдомек.)
— Не пойму только, — добавил я, — почему это скрывают от вас.
— Мы тоже не понимаем. Наверное, есть какая-то причина… А почему ты так уверена?
— Да видишь ли… мы ведь и сами прилетели тем же путем.
— Правда?
— Очень скоро ты в этом убедишься.
— Я верю, верю… Значит, ты — такой человек?
— Какой?
— Ну, от которого — люди?
— Знаешь, — сказал я, — давай сперва уточним терминологию. Я все-таки не понял что к чему — люди, сосуды… Расскажи мне все по порядку — учитывая, что я не так молод и не так умен, чтобы схватывать на лету.
— Ну, не знаю… — нерешительно начала она.
И тут же умолкла. Потому что крикнула птица. Анна встрепенулась. Я с удивлением следил за ней. Она вытянула губы и тоже попыталась изобразить птичий крик. Будь я птицей, я не поверил бы ей ни на три копейки — до такой степени это было непохоже. Хотя птицы, конечно, бывают всякие, но вряд ли хоть одна из них, желая спеть что-то, шипит, тужится и в результате издает что-то вроде писка недоношенного цыпленка. Тем не менее, она исполнила этот номер, но ни одна доверчивая птаха не отозвалась ей.
— Показалось, — печально сказала Анна. — Еще рано.
Я взглянул на часы. Очень быстро летело время на этой планете. У нас с Шуваловым был определенный срок, какой мы могли провести здесь, — в случае опоздания на корабле началась бы тревога. Я, откровенно говоря, надеялся, что в конце этого срока, вернувшись в точку посадки, найду там профессора: не верилось, что с ним стряслась беда. Но срок наступит еще через два часа. Значит, столько времени у меня еще было… Я сказал Анне:
— Ты очень красиво свистишь. Разрешаю тебе заниматься этим и в катере. Но если твои ребята не подойдут в ближайшие полчаса, то больше ждать мы не сможем: надо будет лететь.
Я ожидал, что она сразу же спросит «куда?». Анна этого не сделала, но сказала:
— Потерпи. Они вышли раньше нас, но идут пешком.
