Джо Фауст - Сущность зла
- Может быть, я могу, – вмешался мистербоб – чем-то помочь, помимо феромонной атаки?
- Использовать свое политическое влияние? – хмыкнул Вонн. – Неплохая идея. Он же посланник, Мэй.
Капитан покачал головой.
- Не хочу рисковать.
- Здесь нет никакого риска, – сказал мистербоб. – Все остальные здесь, лэйсилэйн, киллерджо, редбатлер и лейбранд, они посещали другие места, изучали то, что вы могли бы назвать высшим порядком вещей. А я – подумаешь, невелика потеря. Все собранные мной знания уже давно хранятся моей расой, так что можно рискнуть...
- Ценность жизни в нас самих, – сказал Мэй. – И вашей в том числе, мистербоб. Но не это беспокоит меня. Самое худшее – это огласка. Лишний шум только повредит нам. Я бы все же хотел отстоять наше право на вознаграждение. – Он ударил кулаком по столу со словами: – Ну зачем я передал этому Баррису все фиалы!
- Наверное, я не должен напоминать вам, – вздохнул Вонн, – но время не ждет.
- Знаю, – Мэй снова стукнул кулаком по столу. – Проклятье. Только этого сейчас не хватало. Именно сейчас, в такой момент.
- Капитан, – раздался в этот момент звонкий голос нового члена экипажа, – вы не могли бы сказать мне, где ЧАРЛЬЗ?
Все разом – Вонн, Мэй и мистербоб повернулись на этот голос как раз вовремя, чтобы подхватить Чич, падающую в обморок при виде одноглазого арколианца.
10
Память была здесь. Она была совсем рядом, и сейчас она была размером с комнату, в которой он проснулся. Знакомое чувство вырвало его из сна.
Подъем.
Эта армейская привычка вставать по команде выгоняла теперь из постели и через долгие годы по окончании службы. Мышцы твердели и наливались силой по команде, они требовали работы и подвига. Хорошо знакомое жжение в области живота, приятное тепло, от которого хорошо жить, и улыбка на лице. Знакомое чувство героизма.
Подъем.
Кто-то высокий и широкоплечий смотрел на него из глубины какого-то тумана: как будто он увидел смутные очертания гостя, стоявшего за стеклянной стеной. Великан благодарил его, а остальные сгрудились вокруг безжизненного тела. Знакомый голос снова произнес:
«Да, сэр, славно мы продырявили этого мерзавца».
Проснись же!
Герцог вскочил, наконец, и оглядел комнату, в которой находился. Тонкая подстилка толщиной в несколько миллиметров предохраняла его от каменного пола, который выстудил тело до костей. Обстановка была предельно спартанской, если можно так выразиться, и до боли знакомой. Он сразу вспомнил все, что случилось. Что ж, закономерный исход. И что дальше? Тюрьма.
- Ты прав, – произнес тот же голос. Затем раздался смех. – Хочешь сигарку? У тебя проблемы, парень. Большие проблемы.
- Пошел вон, – ответил Герцог, намеренно отворачиваясь.
Смех стал еще громче и навязчивей.
- Теперь ничего не поделаешь. Придется с этим жить.
- Это ты убил его.
- Да ну? Я что-то даже не помню, о чем ты говоришь, – издевался голос. – Ладно скромничать. На твоем месте я давно бы свыкся с мыслью об этом. Хватит ломаться, как девочка. Можно подумать, ты ни разу в жизни не убивал и не крал. Как бы ты тогда занимался бизнесом?
- Я ничего не помню. Это все твоих рук дело.
- Ну да, конечно. Объяснишь это тюремному психиатру. Только на твоем месте я бы гордился тем, что замочил подлеца и спас жизнь двум близким людям.
- «На моем месте»! Ты и так все время оказываешься на моем месте, в самый неудачный момент. У меня жизнь кувырком из-за тебя.
- Так она давно у тебя кувырком. Ты же неудачник.
- Оставь меня в покое.
- Не могу. Сначала я должен тебе показать кое-что.
- Я не хочу видеть этого, Эрик. Я уже достаточно насмотрелся.
- В самом деле, ты так в этом уверен?
Герцог оглянулся на голос, но увидел перед собой лишь голые стены камеры.
- Я уверен. Ты, конечно, был героем и совершил немало подвигов, но по жизни ты был несчастным человеком. Так что еще неизвестно, кого из нас можно назвать неудачником.
- Ну, ты не настолько хорошо меня знаешь.
- Зато по твоим поступкам можно судить о многом. Ты никому не принес счастья в жизни, Эрик. Даже своим женщинам.
Камера с отбитой штукатуркой, лужи на каменном полу, трещины в потолке и одна-единственная лампочка в самом центре. Вдруг он почувствовал чужое дыхание, совсем рядом. Повернув олову, он увидел женские глаза и лицо, обрамленное челкой. Короткая стрижка выдавала в ней военнослужащую военно-космических войск. Она положила ладонь ему на грудь. Другая комната, другая кровать.
Внезапно воспоминания вспыхнули, как фосфор:
- Ты не Лей Бранд, – сказал он женщине.
Он безошибочно опознал: она не блондинка. По корням волос можно было определить, что они крашеные.
Женщина потянула на себя простыни, прикрывая грудь. Она усмехнулась:
- Беринговы Врата на расстоянии пятнадцати световых месяцев отсюда. Эрик приезжает раз в год. – Она отбросила челку со лба. – Это он придумал: сделать проститутку копией своей фронтовой подруги. Я бы хотела, чтобы он любил меня такой, как я есть, потому что, кажется, я могла бы помочь ему.
- Мне пора, – сказал Герцог.
- Куда так торопишься? Боишься, что нагрянет Эрик?
- У меня смутное предчувствие.
Женщина сложила руки на груди, освобождая объятья.
- Знаю, – сказала она. – Подожди здесь. Скоро появится Томас Фортунадо, и, если захочешь, я покажу тебе то, что я показывала Эрику, и то, о чем не знает Лей.
Герцог повернулся к ней спиной и уставился в разорванные взлохмаченные обои на стене.
- В чем дело, дорогуша? – спросила она.
- Не называй меня так, слышишь?
Она обняла его плечи и поцеловала в спину.
- Как скажешь.
Герцог зажмурился, пытаясь сопротивляться охватившему его чувству. Когда он открыл глаза, то опять оказался в камере.
- И что ты этим пытался доказать? Мне не нужны откровения какой-то шлюхи...
- Она не шлюха! – резануло в ушах. – Я никогда не платил ей.
- Слушай, ступай вон из моей жизни. Дай поспать спокойно. Мне больше неинтересны твои воспоминания.
Но голос был настойчив. Он нашептывал:
- И ты не хочешь узнать, что случилось с беднягой Фортунадо, который не знал себе равных в бою, который сбил столько истребителей, что ими можно вымостить целую планету? Неужели ты не хочешь увидеть последний час человека, презиравшего смерть и так часто смотревшего ей в лицо, что она уже по привычке отворачивалась, как вдруг...
- Ну, что еще?
- Вдруг однажды она его не узнала. И это был несчастливый день для Счастливчика Фортунадо.
- Все. Спокойной ночи. – Герцог закрыл глаза и пристроился на подстилке.
- Жаль, – вздохнул голос. – Тебе бы стоило посмотреть на него в ту последнюю ночь. Ведь кто знает, что ожидает тебя самого. Он один из немногих курсантов, оставшихся от той группы на Нарофельде. Когда объявили о прекращении огня, он, как и я, вернулся к мирной жизни после Альянса.
