Роберт Шекли - «Если», 1999 № 09
— Превосходные пейзажи… Виды вашей фермы, полагаю?
— Конечно. Зачем куррианскому земледельцу виды чужой фермы? Странствующие художники бывают здесь регулярно, и раз в году я заказываю кому-нибудь новый пейзаж. А если в их запасах найдутся портреты, похожие на моих мнимых предков, я покупаю их и присоединяю к иконостасу.
— Довольно опрометчиво.
— Отчего же? Каждый куррианец сделал бы то же самое.
— Опрометчиво для тайного агента. У вас есть ваш собственный портрет? Ага, я вижу… Прекрасно схвачен властный характер. Почему вы заказали свой портрет именно этому живописцу?
— Гм… Мне понравились его работы. А что?
— К вам часто заходят местные жители?
— Вовсе нет. Раз в году я, как положено, приглашаю соседей на большой праздник урожая, но все остальное время здесь вообще не бывает посторонних. Нет ничего необычного в том, что старый холостяк не устраивает домашних посиделок. К тому же местные крестьяне небольшие охотники до гулянок, исключая, понятно, традиционные праздники.
— Ваше ежегодное празднество проходит в доме или…
— На свежем воздухе. Такова традиция.
— Что ж, считайте, что вам крупно повезло, — серьезно резюмировал Форзон. — Один лишь взгляд на этот иконостас… и любой крестьянин сочтет его владельца ОЧЕНЬ СТРАННЫМ.
Леблан выхватил у него свечу и подозрительно обозрел свою обширную коллекцию. Энн, в свою очередь, с интересом изучала лицо искусствоведа.
— А в чем дело? — обиженно вопросил Леблан. — Что не так с моим семейным альбомом?
— Я утверждаю, что жители Курра, будучи неравнодушны к искусству, держат картины в доме потому, что очень любят на них смотреть. Ни один любитель живописи ни за какие коврижки не поместил бы свою драгоценную коллекцию в этом углу. Здесь не только ужасное освещение, здесь нет даже настенных подсвечников! С таким же успехом можно развесить ваши шедевры в темной кладовке… Что до подходящего места, то в дневное время лучше всего освещена противоположная стена.
— Они там и висели, когда я получил эту ферму, — смущенно пробормотал Леблан. — Вы действительно думаете, что…
— Будьте уверены, — отрезал Форзон. — Сверх того, частная коллекция, как правило, отражает вкусы своего владельца. При виде этакого разнобоя каждый крестьянин вправе заключить, что у вас вовсе нет вкуса… и притом не ошибется. Я насчитал тут пять различных стилей. А интуиция подсказывает мне, что приверженец какого-то одного стиля отвергает, как минимум, два из остальных четырех.
— Я знаю, что на Курре пять деревень потомственных живописцев, — заметила Энн. — Но я никогда не задумывалась о стилях, тем более о любимых и нелюбимых. Для меня это просто… картины, вот и все.
— Вы сделали химический анализ краски? — обратился Форзон к Леблану.
— Гм. Нет, но…
— У вас есть записи игры на торриле?
— Зачем, если каждый может послушать музыканта «живьем»?
— Как насчет песенного фольклора?
— Туземцы поют, но…
— Но вы никогда не обращали на это внимания, не так ли? А ведь перед вами целый народ с природной тягой к красоте! Взгляните хотя бы на эти скамейки: казалось бы, обычная стандартная мебель, и однако они прекрасны. С каким тщанием мастер выявил рисунок и фактуру древесины, с каким изяществом придал каждой из них индивидуальность… Человек, который сотворил это чудо, достоин называться художником ничуть не менее, чем тот, кто написал ваш портрет. Не хотите ли вы сказать, что Команда Б четыреста лет прожила среди подобного великолепия, даже не заметив его?
Леблан безмолвствовал.
Форзон взглянул на изумительную каменную мозаику под ногами, на длинный овальный стол на спирально закрученных ножках, на легкую решетчатую структуру потолка…
— Раштадта я оставляю вам, Леблан. Установите контакт с Уилером, если получится, или попытайтесь передать послание любым другим путем. Так или иначе, это не принципиально, учитывая грядущую плановую инспекцию. Раштадт не может повредить Команде Б, если та не станет выполнять его приказов, и генеральный координатор Гурнила дает вам на то свое дозволение. В конце концов, дела на Курре идут кувырком уже четыреста лет, и еще два лишних года ничего не прибавят и не убавят. Ну а мне необходимо срочно выучить язык. У вас есть аппаратура?
— Да, конечно. Десятидневный курс, который мы даем всем молодым агентам. А что потом?
— Я надеялся провести всеобщее культурологическое исследование, но об этом не может быть и речи. Слишком большая работа для одного человека. На помощь Команды Б рассчитывать не приходится.
— Мы сделаем для вас все, что вы потребуете, — запротестовал Леблан.
Форзон покачал головой.
— Ваши агенты не годятся для моего дела. Возьмем, к примеру, Энн Кори. Она играет на торру и делает это очень хорошо, но умеет ли по-настоящему слушать? Расскажи-ка мне о музыкальных стилях, Энн!
Девушка смущенно промолчала.
— Я хочу понять страсть этого народа к красоте.
— Вы думаете, это поможет нам свергнуть короля Ровву?
— Откуда я знаю? Просто мне интересно.
Глава 6
Форзон еще не успел овладеть куррианским языком, но уже ощутил, что Поль Леблан изрядно его раздражает.
Начальник Команды Б все никак не мог пережить историю с крестьянкой и жреческой рясой. «Но почему? — вдруг ни с того ни с сего вопрошал он, нахмурив лоб. — Она ведь не может носить этот ларнорский балахон?» И через некоторое время восклицал, недоверчиво покачивая головой: «С ума сойти! Она даже не может его кому-нибудь показать!» В конце концов Форзон, исчерпав весь свой запас цитат о благородной любви к прекрасному, перестал реагировать на его риторические монологи.
Дней через двадцать после его высадки на материк ферму Леблана навестил очередной агент — живой, загорелый, общительный крепыш не первой молодости по имени Ханс Ультман. Ханс занимался поставками продуктов питания, и это занятие позволяло ему свободно передвигаться по всем центральным регионам Курра.
— Местечка для пассажира не найдется? — спросил его Форзон, и Ультман хрипловато, заразительно расхохотался.
— Если этот пассажир не против прошвырнуться пешком!
Леблан не возражал: коммерция Ультмана была совершенно легальной, а неспешное путешествие по Курру представляло генеральному координатору Гурнила идеальную возможность проникнуться духом этой страны и ее народа.
— По дороге вы увидите кое-кого из наших агентов, — пообещал он. — Весьма вероятно, что мы встретимся в столице, а если нет, вы всегда сможете вернуться сюда. И если вам придет в голову что-нибудь полезное…
