Владимир Михайлов - Ручей на Япете (сборник)
Вот если бы на стенку пошел человек. И затем открытие привез бы на базу некто Валгус. Испытатель Валерий Гусев. В общем, риск — это наименьшее, чем приходится платить за право быть человеком, тем более любопытным человеком.
Ну, хорошо. Все это — пустые разговоры. Любопытство, риск — это еще да или нет, а вот программа эксперимента — это уж наверняка да. Вот и выполняй.
Валгус вошел в рубку подтянутый, серьезный, словно бы его ждал там весь экипаж. Четкими шагами подступил к пульту. Миг простоял около кресла. Уселся. Посидел, вытянув перед собой руки, разминая пальцы, как перед концертом.
— А сны мне все-таки снились, — сказал он. — Снилось такое, чего вообще не бывает. Такая залихватская фантастика снилась мне, друг мой…
Одиссей молчал. В таких разговорах он вообще не принимал участия. Ни до сна, ни до фантастики ему не было никакого дела. Он был просто корабль, выполнял команды, управлял сам собою, вел походный дневник — и все. Валгус включил дневник, прослушал накопившиеся за ночь записи. Ничего интересного. Об «Арго» — ни слова. Понятно: просто привиделось. Следовало бы, конечно, проявить ту пленку, на которой пилот пытался запечатлеть собственную галлюцинацию, ее призрачный продукт.
Он включил соответствующую автоматику, перегнувшись через подлокотник кресла. Ждать придется буквально несколько секунд. Столько, сколько нужно, чтобы прочитать стишок о трех мудрецах в одном тазу, которые однажды, презрев нормы безопасности… Валгус с выражением прочитал стих, потом вытащил пленку.
Вернее, то, что от нее осталось: черные, изъеденные лохмотья. Словно бы автомат вместо проявителя купал пленку в кислоте. Это еще что за новости? Неисправность в системе автоматики?
Но сейчас заниматься фотоавтоматикой уже не хотелось. Валгус хорошо выспался и чувствовал себя прекрасно. Можно работать, да и пора уже, откровенно говоря.
— Одиссей! — окликнул Валгус. — Что на румбе?
— Впереди пространство, свободное до девятой степени.
Это, конечно, видно и по приборам. Но иногда хочется, черт побери, услышать и еще чей-нибудь голос, кроме своего.
— Вакуум хорош. Предупреждения? Отклонения от нормы?
— Не имею.
Показалось или он действительно чуть помедлил с ответом? Да нет, чепуха. Он же не мыслящее существо. Обычное устройство. Прибор, аппарат, машина — что угодно. Однако для верности придется поставить контрольную задачу.
Он задал Одиссею контрольный тест. Сверил ответ с таблицей. Нет, все сходилось. Показалось, значит.
— Внимание! — громко сказал он. — К выполнению программы!
— Программа введена! — равнодушно проскрипел Одиссей.
— Готовность сто. В момент «ноль» приступить к выполнению.
— Ясно.
Валгус удовлетворенно кивнул. Медленно повертывая голову, еще раз осмотрел рубку, пульт, шкалы приборов.
Всем существом своим ты ощущаешь, как наползает время. Ради этого мига ты три месяца на хорошей скорости шел сюда, в относительно пустой район пространства. Три санаторных месяца полета, несколько часов настоящего действия. Стоило ли? Стоило: иногда человек всю жизнь свою живет только для одного часа, и даже меньше — ради одной минуты, но в эту минуту он нужен человечеству. Стоило. Ну, все. Кончились сны. Кстати, приснится же такое.
— Даю команду!
И, протянув руку, Валгус нажал большую, расположенную отдельно от других шляпку в правой части пульта. Затем повернул ее на сто восемьдесят градусов и нажал еще раз до отказа, вплющивая головку в матовую гладь пульта.
— Сто! — сказал Одиссей и помедлил.
— Девяносто девять… — И снова пауза.
— Девяносто восемь…
Великолепно. Можно подключать кислород. Нет, еще рано, пожалуй… Подвеска затянута? Затянута… Игла на случай потери сознания при перегрузках? Вот она, взведена, хотя таких перегрузок, при которых он мог бы потерять сознание, и не предвидится. Все датчики включены в сеть записи? Все, все…
— Шестьдесят два…
— Шестьдесят один…
— Шестьдесят…
Да, наступает расставание. Ночевать сегодня придется уже в откидном кресле маленького кораблика… Валгус взглянул на приборы, соединенные со шлюпкой. Там — неторопливый покой, реакторы тихо живут в ожидании момента, когда будет дана заключительная команда кораблю, сказано ему последнее человеческое слово. Остальное сделает сам Одиссей. Но до этого еще часы. Последние часы. Долго тянулось это время. Три месяца. Будь он хоть не один…
— Пятьдесят три…
— Пятьдесят два…
Остаться, увидеть все не издали, а пережить самому. И привезти ТД настоящие факты, хрустящие, тепленькие, а не какую-нибудь заваль. А так опять станут гадать…
— Сорок пять…
— Сорок четыре…
— Сорок три…
Бубни, бубни… Вот сейчас настало время подключить кислород. Так, и теперь — направо, довернуть до конца. Готово. Дышится хорошо. Противоперегрузочные включены? Да. А если там, впереди, пыль? Или мало ли что еще? Глупости, впереди нет ничего, кроме будущего. Никаких предупреждений не принято. Все в порядке. Значит, ты готов остаться, окажись вас на борту двое? Ну, а если ты и один, почему бы не остаться? Конечно, программу Одиссей и сам выполнит. Но, очевидно, имеется во вселенной нечто такое, чего нет в наших программах. Иначе все корабли возвращались бы. Нечто непредвиденное… А если впереди просто взрыв? И тогда уж — ничего? Совсем ничего…
— Семь…
— Шесть…
— Пять…
Ну, держись! Нет, дорогой мой ТД, все это ужас как интересно, но я все-таки не останусь. Если вы такой любопытный — вот и летели бы сами, не боясь подпалить бороду около звезд. А я не гений. Я — строго по инструкции. В назначенный момент прыг в шлюпку, и катапультирую. Ясно?
— Два…
Пауза, пауза, пауза… Ну же!
— Один!!!
«Отцеплюсь!» — подумал Валгус и выкрикнул:
— Гони!
Он не услышал отсчета «ноль». Потемнело в глазах, заложило уши. Кресло стремительно швырнуло его вперед, и он намного обогнал бы Одиссея, но корабль вместе с креслом за тот же миг ушел еще дальше, и кресло снова и снова нажимало на многострадальную Валгусову спину, а не будь противоперегрузочных устройств, то-то уж оно нажало бы… И Валгус никак не мог убежать от этого давления. Стрелка акселерометра нехотя ползла по шкале, зато столбик интегратора прямо-таки бежал вверх — туда, где в самом конце шкалы виднелся нарисованный кем-то из ребят вопросительный знак, жирный, как могильный червь. Что поделаешь, наступило время ответов.
Валгус сидел, не в силах пошевелить даже языком, не то что рукой или ногой. Впрочем, этого и не требовалось. Одиссей все делал сам. Умный корабль. Можно пока о чем-нибудь подумать. Помечтать. А вот трусить не надо. Трусость — от безделья, конечно… Нет, это показалось, что термометр лезет вверх. Все работает чудесно. Видеоприемники — ну прямо прелесть. Только видеть уже почти нечего. Начинаются всякие эффекты. Впереди — темная ночь. Что показывают бортовые? Вроде бы северное сияние. Почему-то видно гораздо больше звезд, чем раньше. Опять галлюцинации? Жарко. Ну да, при такой интенсивной работе двигателей всегда кажется, что тебе жарко, хотя термометр спит мертвым сном. Ну и сравненьица же лезут в голову… Не дрожи коленками, Валгус!
