Сборник - Фантастика 1973-1974
Ов читал и выводы комиссий, где прямо указывалось на необоснованность таких обвинений. Поэтому он не поверил О'Брайену, поспешил перевести разговор в другое русло.
– Когда вы снова поедете туда?
– Денька через три. Как Злея подберет все для станции. И потом, сами понимаете, молодая. Дома не разгуляешься! Отец за ней в. четыре глаза следит. Здесь - другое дело.
– Три дня… Вот что, Рей. Сообщите мне, когда соберетесь. Может быть, я с вами поеду. Спасибо за беседу.
Тронхейм поднялся в свою лабораторию и вызвал начальника отдела.
– Ну что? - нетерпеливо спросил Корренс.
– Больной Анри Фальк, канадский француз. Похоже, острая форма ностальгии. По словам Рея О'Брайена - оптимист, общителен. Вулканолог. Часто бывал на поверхности, вне станции.
– Все?
– О'Брайен связывает заболевание Анри Фалька с отношением между ним и директором станций.
– Плюньте. Навязчивая идея. Думайте, ищите! Психограмму Фалька вам пришлют. Что еще?
– Шеф, мне хотелось съездить, хотя бы ненадолго, на станцию. Попробовать разобраться на месте.
– Запрещаю. Закажите материалы обследований. Ознакомьтесь и до конца лечения Фалька даже не заикайтесь.
Экран погас. Тронхейм полистал каталог и, найдя шифр личных дел Лумеров, сделал заказ в Центральный архив. Шеф ошибся. Элси Лумер привлекла его внимание не как женщина, а как здоровый человек, долго проживший на этой ненормальной станции.
Вспыхнула контрольная лампочка. Эрих нажал кнопку и вытащил из нкши два пухлых дела. Он внимательно рассматривал стереофотографии Роберта Лумера. Ничего особенного. Бритая голова, узкое сухое лицо, холодные глаза… Полистав досье, Тронхейм уяснил, что Лумер - крупный биолог и селекционер, последователь доктора Вейнберга, впервые установившего стимулирующее действие звуковых волн на жизнедеятельность растений. Дальше следовал длинный перечень научных работ, посвященных селекции, резонансу звуковых волн в клетках, биохимии нуклеиновых кислот. И ни слова о вкусах, привычках, психологии…
Эрих недовольно хмыкнул и придвинул дело Элси Лумер. С фотографии глянуло милое личико.
Худенькая, угловатая. В двадцать лет закончила медицинский колледж. Ого! Прибыла вместе с отцом. Назначена врачом на станцию Коперник.
Тронхейм посмотрел на дату и скривился. Хороши работнички! За семь лет.не удосужились внести новые сведения. Впрочем, понятно.
Не болеют, не жалуются. Интересно, а когда это началось? Эрих выдвинул ящик с карточками, разложенными по годам. Первое заболевание - через полтора года с начала работы станции. Через два года - четыре заболевания. И дальше болезнь нарастала лавиной… Понятно. Тронхейм отодвинул карточки и вызвал Корреяса.
– Шеф, я тут набрел на одну мысль. Если составить график по годам и попробовать выделить среднестатистическую форму болезни и ее вероятностную редукцию по…
– Хотите выделить чистую болезнь и ее психологическое воздействие. Опоздали, коллега. Ведь и нам не зря деньги платят. - Корренс вытащил из-под стекла лист бумаги. - Вот график.
На графике нижняя кривая после резкого скачка поднималась медленно, верхняя нарастала катастрофически. Тронхейм вздохнул.
– Я вам не нужен, шеф?
Корренс махнул рукой. Эрих отключился. Сколько раз он обещал себе не поддаваться порывам, а сначала проверять, и вот опять нарвался.
В справочном жилого комплекса ему сообщили, что Элси Лумер занимает номер 301, недалеко от его комнаты. Дверь оказалась незаблокированной. Он постучал.
– Войдите!
Тронхейм нажал кнопку. Дверь бесшумно уползла в стенку. Девушка стояла на коленках и аккуратно укладывала в пластиковый ящик крупные яблоки, заворачивая каждое в отдельную бумажку. Она ничем не напоминала ту Элси, которую Эрих рассматривал на стереофото. Фигура ее округлилась, ноги пополнели, и даже поза ее, казалось, дышала женственностью.
При виде гостя она поднялась с коленей и отбросила рукой прядь темных волос, опустившихся на лоб.
– Элси Лумер?
– У вас есть сомнения на этот счет?
– Нет, - ответил с улыбкой Эрих. - Но как-то надо обратиться. Я из института психотерапии. Надеюсь, не оторвал вас от работы?
– Оторвали, - девушка тоже улыбнулась. - Видите, посылку укладываю.
– Хм. Я думал, этот дедовский архаизм существует только на Земле.
– Луна не исключение, но зта как раз на Землю.
– Ну, знаете… Если бы я был помоложе лет на десять, сказал бы, что у вас не все дома!
Элси рассмеялась. Смех ее оказался приятным, откровенным.
– Что делать! Прихоть отца. Никогда не упустит случая переслать яблоки Фреди, моему кузену. Вы не спешите?
– Я, собственно, просто пришел, из чистого любопытства. Хотелось взглянуть на здоровых обитателей станции.
– И убедились, что здоровые тоже с причудами?
– Причуды - как раз привилегия здоровых. За ними скрывается смысл, который разгадать людям ординарным не по силам. Вот они и придумали такое заковыристое слово!
– Себя-то вы, конечно, относите к неординарным?
– Я в некотором роде профессионал. Знание человеческой психологии входит в мои обязанности.
– Ваша аргументация выше похвал, - произнесла Элси насмешливо. - Но дело прежде всего. Поэтому прошу великодушно… - Она снова опустилась на колени и, ловко сортируя яблоки, скоро наполнила ими пластиковый ящик. Захлопнув крышку, включила линию связи и набрала шифр. Открылась ниша транспортера. Элси поставила ящик, достала бланк адреса и наклеила на верхнюю крышку. Затем прикрыла створки ниши. Раздался тихий щелчок, и за створками зашуршала лента транспортера.
– Вот я и освободилась. Хотите яблок? Из нашей оранжереи. Отец выращивает.
Пока Эрих грыз большое яблоко, по вкусу - шафран, Элси прибирала комнату.
– Вкусно? Вот и Альфред говорил, что лучше этих яблок он в жизни не пробовал. Сообщил, что ест их только перед экзаменами. Отцу это ужасно льстит. Но я Фреди не очень доверяю. Он отчаянный шалопай и лгунишка. Школу закончил кое-как, чудом поступил в университет, и вдруг у него открылись математические способности. А был тупица тупицей. Странно, правда? Ешьте, не стесняйтесь. Вдруг и у вас откроются какие-нибудь способности! - Элси засмеялась, и он снова отметил, что смех ее располагает к откровенности.
– Кстати, вы мне даже не сказали, как вас зовут?
Эрих назвал себя и церемонно поклонился.
– Вы немец?
– По происхождению - да, но родился в Штатах.
– А я в Берлине, но плохо его помню. Отца пригласил Гарвардский университет, и мы переехали… Вы давно в городке?
– С месяц.
– То-то я вас не видела. До этого здесь работал Дик Мегл. Часто бывал у нас. Такой напыщенный, самоуверенный. Никто его не любил.
