Андрей Столяров - Я - Мышиный король
Впрочем, продолжалось это недолго: сарацин вдруг взорвался, как праздничная хлопушка - пах! - только битые черепки задымились на месте, где он стоял.
Это, по-видимому, подействовало.
Потому что оставшиеся в живых сарацины, побросав бесполезные копья, отхлынули на безопасное расстояние. Было видно, как они, присаживаясь, закрывались щитами: петушиная гравировка блистала на продолговатой поверхности, и вождю, колотящему рукояткой меча по согнутым спинам, не смотря ни на какие усилия, не удавалось заставить их снова двинуться к баррикаде.
Да и самому вождю этого передового отряда тоже не повезло: допотопное ружье над ухом подростка опять резко жахнуло, отрешенное эхо заметалось между домами, вылетел из воронкообразного дула снопик пламени, и беснующийся коротконогий вождь - рухнул, чтобы уже никогда не подняться.
Даже до баррикады долетел слабый разрыв хлопушки.
А спокойный, рассудочный голос Старого Томаса произнес:
- Гут. Это уше есть третий...
Трубочка его, разгораясь, важно попыхивала.
У подростка появилась некоторая надежда.
Но, по-видимому, никаким надеждам сегодня сбыться было не суждено.
Ему снова крикнули:
- Ну что же ты, хлопчик?..
А когда он, опомнившись, метнулся назад, где Елена, присев у стены, неумело, стуча кулаками, запечатывала бутылки, то мгновенно заметил, что по набережной навстречу ему, переваливаясь и взмахивая клинками, бегут разъяренные сарацины.
Было непонятно, откуда они появились.
Вероятно, пока главные силы отряда раз за разом атаковали укрепление с фронта - безуспешно, но приковывая к себе внимание защитников баррикады - меньшая его часть обогнула упрямый квартал стороной и теперь ударила в тыл, предрешив таким образом результат затянувшегося сопротивления.
Так оно, вероятно, и было.
Подросток, во всяком случае, ощутил свою полную беззащитность перед закованными в железо, грозными, приближающимися фигурами.
Положение казалось безвыходным.
Он громко крикнул, чтобы предупредить гвардейцев, которые пока еще ни о чем не подозревали, но на баррикаде в этот момент, наверное, тоже что-то случилось: поднялась вдруг отчаянная, беспорядочная стрельба, кто-то завопил истошным сорванным голосом: Скорее! Скорее!.. - черная громадная бочка, высившаяся как раз по центру сооружения, покачнулась вдруг, как будто потеряв равновесие, и - загрохотала вниз, одновременно разваливаясь на части, а на месте ее освещенные все еще догорающими после предыдущего штурма обломками появились рогатые, бычьи, квадратные головы сарацинов.
То есть, баррикаде оставалось держаться считанные секунды.
- Бежим отсюда!.. - крикнул подросток Елене.
А пока она пятилась и озиралась, видимо, плохо соображая, что происходит, вытащил из кармана сбившейся куртки спичечный коробок и, от бешеного волнения не попадая головками по сернистой грани, все-таки зажег две или три спички сразу, а затем, чиркнув пальцем по керосиновой луже, отведя таким образом запальную загогулину, отодвинулся от нее на корточках насколько было возможно, и, прищурившись, задержав дыхание, прикоснулся к земле желтым трепещущим язычком.
Загудевшее пламя едва не опалило ему лицо.
Тем не менее, он успел отскочить под ближайшую арку. Двор здесь был проходной, и можно было надеяться, что они оторвутся.
- Бежим!..
Однако, Елены рядом с ним почему-то не оказалось, - она оставалась на набережной и сейчас выгибалась, беззвучно крича, - вырываясь из лап неизвестно откуда возникшего сарацина.
И еще один сарацин - кажется, выше и толще обычных воинов - обходил догорающую уже, жалкую лужицу керосина, выставляя перед собой ятаган и оскалившись так, что всю нижнюю часть лица занимали громадные ярко-красные зубы.
В общем, ситуация была безнадежная.
И подросток уже пригнулся, чтобы прыгнуть в эту дремучую безнадежность - драться голыми руками, наверное, мгновенно погибнуть. Как он понимал, никакого другого выхода у него не было - но именно в эту секунду кто-то цепко схватил его сзади за локоть и, немного оттянув в темноту подворотни, произнес пересохшим, скрипучим, надтреснутым, старческим голосом:
- Возьми оружие, мальчик!
Легкая, подвижная, как воробей, старуха, непонятно каким образом тоже оказавшаяся в подворотне, поднималась на цыпочки, чтоб ее было лучше слышно, и протягивала ему какойто длинный узкий предмет, судя по всему, обмотанный сверху донизу промасленной ветошью.
Голова у нее заметно дрожала, но сухая венозная лапка, казалось, без всякого напряжения удерживала мощную крестовину.
А глаза разгорались в ночной темноте, будто синие угли.
- Тетя Аделаида!.. - воскликнул удивленный подросток. Тетя Аделаида, что вы здесь делаете?..
Старуха вскинула голову.
- Настало время! - объяснила она. - Мальчик, взявший оружие Древних, становится воином. Пусть рука твоя никогда не дрогнет. И пусть сердце твое никогда не знает усталости!..
Голос ее прозвучал в подворотне, как боевая труба.
Времени на размышления не оставалось.
Судорожным движением подросток схватил крестовину, и истлевшая дряхлая ветошь распалась, освободив великолепное лезвие.
Сделано оно было, как будто из луча волшебного света: чисто-белое, с молочным голубоватым оттенком, ровная поверхность его немного дымилась, а на гранях, по-видимому, сверхъестественной остроты вспыхивали, как будто отскакивая, чуть заметные искорки.
Подросток повел рукой, и вдруг - зашипел рассекаемый воздух.
- Меч Мышиного короля! - провозгласила тетя Аделаида.
Впрочем, говорила она уже ему в спину, - потому что подросток буквально одним прыжком выбросился из подворотни. Сарацин, который торопился с ятаганом наперевес, находился уже в непосредственной близости, слышалось его прерывистое сопение, золотые изогнутые рога угрожающе наклонились. Подросток вдруг мельком подумал, что он совсем не умеет сражаться, - мысль эта, точно дым, отлетела в порыве атаки: быстрый светящийся меч как бы сам собой описал блистающую дугу - выпуклые доспехи на сарацине лопнули, и он повалился на мостовую - тут же пыхнув и превратившись в груду дымящихся черепков.
- Победа!.. - крикнул подросток.
Сердце у него радостно загудело.
И когда второй сарацин, тут же обернувшийся и отпустивший Елену, ринулся к нему, словно бешеный бык - пригибаясь и поводя изогнутыми рогами, то подросток с легкостью пропустил его, уйдя в сторону, а затем безупречным движением выбросил вперед острие, и второй сарацин точно так же покатился по булыжнику набережной, как бы раздираясь давлением изнутри и поэтому оставляя за собой куски расколотой глины.
