Айзек Азимов - Миры Айзека Азимова. Книга 6
— Где премьер-министр? — спрашивал он грозным, гремящим голосом, совсем не таким, каким обычно разговаривал во время приемов и аудиенций. — Где он?
А высшие чиновники растерянно расступались, бормотали что-то невнятное. Император сердито шел дальше, оставляя у приближенных впечатление, будто им снится страшный сон.
Наконец он добрался до кабинета Демерзеля и, переведя дыхание, заорал, то есть буквально заорал:
— Демерзель!!!
Демерзель удивленно взглянул на Императора и быстро встал, поскольку сидеть в присутствии Императора позволялось только тогда, если Император разрешал сесть.
— Сир?
Император швырнул голограмму на письменный стол Демерзеля и прошипел:
— Что это такое? Отвечай!
Демерзель посмотрел на то, что швырнул Император. Прекрасная голограмма — красивая, живая. Казалось, еще чуть-чуть, и услышишь те слова, что произносил хорошенький мальчик лет десяти, хотя на самом деле они были написаны внизу: «Я не хочу, чтобы Империей правил робот».
— Я такую тоже получил, сир, — спокойно отозвался Демерзель.
— Кто еще?
— У меня такое впечатление, сир, что эта птичка уже облетела весь Трентор. Это листовка, не иначе.
— Да, но ты видишь, там висит чей-то портрет на стене. Приглядись, про кого толкует этот паршивец. Не ты ли это?
— Сходство потрясающее, сир.
— Так, может, я не ошибаюсь, и у этой «птички», как ты выразился, одно на уме: обвинить тебя в том, что ты — робот?
— Похоже, на уме у нее именно это, сир.
— Поправь меня, если я ошибаюсь, но ведь роботы — это вымышленные механические человекоподобные существа, упоминания о которых встречаются в романах ужасов и детских сказочках?
— Для микогенцев, сир, одним из догматов их религии является то, что роботы…
— Меня не интересуют микогенцы и догматы их религии. Почему тебя обвиняют в том, что ты — робот?
— Это всего-навсего метафора, сир, я уверен. Хотят изобразить меня в виде человека бессердечного, мышление которого подобно работе вычислительной машины.
— Маловато будет, Демерзель. Меня не проведешь. — Клеон снова указал пальцем на голограмму. — Нет, Демерзель, они пытаются убедить народ в том, что ты — действительно робот.
— Вряд ли сможем что-то поделать, сир, если люди решат поверить в это.
— Мы не можем этого позволить. Тут речь идет о твоей гордости. Более того, речь идет о гордости Императора. Ведь получается, что это я — я! — взял себе в премьер-министры механического человечка! Это невыносимо. Послушай, Демерзель, существуют ли законы, которые карали бы за оскорбление чести и достоинства имперских чиновников?
— Да, сир, существуют, довольно-таки суровые, восходящие к великому Своду Законов Абурамиса.
— А оскорбление чести и достоинства Императора, если не ошибаюсь, приравнивается к уголовному преступлению?
— И наказуется смертью, сир. Все верно.
— Так вот. Унизили и оскорбили не только тебя, но и меня, и тот, кто это сделал, должен быть казнен. Конечно, за всем этим стоит Джоранум.
— Несомненно, сир, но доказать это будет довольно нелегко.
— Чушь? У меня достаточно доказательств. Я хочу, чтобы его казнили.
— Беда в том, сир, что у применения законов о чести и достоинстве нет прецедентов. По крайней мере, в нашем столетии не было.
— Потому-то у нас в жизни все наперекосяк, а Империя содрогается до основания. Законы в книгах записаны? Вот и задействуй их.
— Подумайте, сир, будет ли это мудро, — негромко проговорил Демерзель. — Вы тогда будете выглядеть тираном и деспотом. Ваше правление до сих пор блистало добротой и умеренностью…
— Вот-вот, и сам видишь, к чему это привело. Лучше пусть меня боятся за перемену в моем характере, чем любят — вот так любят.
— И все же я настойчиво рекомендую вам, сир, не прибегать к таким мерам. Это может стать искрой, от которой возгорится пламя восстания.
— Ну а ты-то что делать собираешься в таком случае? Что, выйдешь к народу и скажешь: «Посмотрите на меня. Я — не робот»?
— Нет, сир, я такого делать не стану, поскольку это унизительно для меня и более того — для вас.
— И что же?
— Пока не знаю, сир. Я еще не успел обдумать.
— Не успел обдумать?! Немедленно свяжись с Селдоном.
— Сир?
— Что тут непонятного в моем приказе? Немедленно свяжись с Селдоном!
— Вы хотите, чтобы я пригласил его во дворец, сир?
— Нет, это слишком долго. Думаю, ты сумеешь наладить линию секретной связи — секретной, слышишь, чтобы она не прослушивалась!
— Да, сир, безусловно.
— Так давай же. Быстрее!
20
Селдону недоставало самообладания Демерзеля, ведь он был из плоти и крови. Этот вызов в кабинет, внезапное потрескивание защитного поля — все это говорило, что происходит нечто совершенно необычное.
Он полагал, что увидит на голографическом экране какого-нибудь высокопоставленного чиновника, который предварит его секретную, непрослушиваемую связь с Демерзелем. Судя по тому, как быстро распространялись слухи о том, что Демерзель — робот, меньшего и ждать было нечего.
Но и большего Селдон никак не ожидал, а потому, когда в его кабинете появился (пусть даже в виде голографического изображения) не кто иной, как Его Императорское Величество собственной персоной, Селдон опустился на стул, широко раскрыл рот, и, как ни пытался встать, у него этого не получалось.
Клеон знаком повелел Селдону сидеть.
— Вы, видимо, знаете о том, что происходит, Селдон? — сказал Император.
— Вы насчет разговоров о роботе, сир?
— Именно об этом. Что можно предпринять? Селдон, несмотря на разрешение сидеть, все-таки с трудом поднялся.
— Дело обстоит гораздо хуже, сир. Джоранум поднимает бунты по всему Трентору под флагом этих самых разговоров. По крайней мере, так говорят в новостях.
— Да? А вот я этого пока не знаю. Нет, конечно, зачем Императору знать правду?
— Императору не стоит волноваться, сир. Я уверен, что премьер-министр…
— Премьер-министр не делает ровным счетом ничего, даже меня не информирует. Я обращаюсь к вам и вашей психоистории. Скажите, что мне делать?
— Сир?
— Я с вами в игрушки играть не собираюсь, Селдон. Вы восемь лет работали над психоисторией. Премьер-министр утверждает, что мне не стоит принимать юридических мер к Джорануму. Но что же мне тогда делать?
— Ничего, сир, — прошептал Селдон.
