Эндрю Кейт - Шагай или умри
Слик бросил лопату и отнес доверху наполненный мешок, заметив, что Ростов и Дюпон демонстративно отвернулись, когда он приблизился к ним.
Всю жизнь он пытался найти для себя такое место, где бы его душа стала частью чего-то большего, например, Красных Беретов или Легиона. Или семьи.
Но Береты прогнали его, потому что он не захотел убить человека.
Теперь против него ополчился Легион за то, что он не спас жизнь человеку.
По крайней мере, в первый раз Билли был рядом. Но сейчас ему не с кем было даже поговорить.
– Ланселот, здесь Элис-Один, – повторял Фрейзер. – Ланселот, ты меня слышишь? Прием.
В коммуникационной рубке лейтенант был один. Он приказал Гарсии передохнуть несколько минут, в то время как Трент и субалтерны проверяли, как ведутся работы по укреплению периметра. При помощи спутника он вел полномасштабную передачу, пытаясь связаться с КП батальона. Теперь все, что ему было нужно – это какой-нибудь ответ из соседнего подразделения.
– Элис-Один, здесь Ланселот, – прозвучал далекий голос. Помехи казались иными, чем образующиеся обычно в результате разрядов статического электричества. Тон коменданта Владимира Сергеевича Исаева, старшего офицера Третьего батальона Первого легкого пехотного полка Пятого Иностранного Легиона был сухим и официальным.
– Ваши позывные приняты.
Фрейзер замер, ожидая, что Исаев скажет что-нибудь еще. Но в канале связи не прозвучало ничего, кроме новой серии статических разрядов.
– Ланселот, требую дальнейших указаний, – сказал наконец лейтенант – Когда нам ожидать следующей эвакуационной экспедиции, прием?
Последовала еще одна долгая пауза, прежде чем комендант ответил.
– Элис-Один. Мы не будем вас эвакуировать. Повторяю. Эвакуации не будет, – голос Исаева смягчился. – Лейтенант Фрейзер, «Ганимед» был единственным транспортным кораблем, способным осуществить эту задачу. «Фиолетовый» на ремонте, а «Ан Квар» покинул систему, чтобы состыковаться в ближнем космосе с линкором[56] «Сенека». По крайней мере, в течение ближайшей недели я не смогу послать за вами корабль, Фрейзер… даже если бы разрешил генерал.
– Сэр?
– Генерал опасается, что ситуация, сложившаяся в Драенжаиле, может иметь тяжелые последствия. Он отдал приказ, ужесточивший охрану Фвинзея войсками Содружества до дальнейших указаний, – комендант замолк. – Таким образом, мы ничего не может предпринять. Мы не имеем права рисковать людьми. Извини.
– Тогда каковы будут ваши приказания, комендант? – Фрейзер пытался сохранить твердость в голосе, не позволив прорваться предательской дрожи.
– Решение за вами, лейтенант Фрейзер, – ответил Исаев. – Если вы считаете, что продержитесь до нашего прихода, то сражайтесь… но я не могу вам точно сказать, когда наступит это время. В противном случае… ты знаешь положение дел лучше меня, сынок.
– Да, сэр, – Фрейзер судорожно проглотил комок. – Я понял.
– Только не забывай, что ты теперь – Легион, Фрейзер. Не забывай Камерун. И Дэвро.
– Вы приказываете мне стоять до последнего человека, комендант?
Исаев закашлялся.
– Что вы будете делать со своими людьми – не мое дело, Фрейзер. Но вам не следует забывать, что ваши действия должны быть полезными Легиону. Если вы останетесь и будете сражаться, то сражайтесь храбро. Если же вам придется умереть, то умрите достойно.
– Мы сделаем все возможное, комендант, – медленно проговорил Фрейзер.
– Я не сомневаюсь в этом, лейтенант. Элис-Один, конец связи.
Фрейзер выключил микрофон, руки его тряслись. Рота Браво брошена на произвол судьбы.
Глава 8
Офицер Легиона не может сообщить своим солдатам о таком бесчестном решении.
Генерал Перри Коэниг, Французский Иностранный Легион, 1942.– Итак, вот что мы имеем, – сурово закончил Фрейзер, – Мы предоставлены самим себе.
Здание штаба было переполнено, на собрание пришли все, кто мог. Фрейзер сидел в кресле Ласалля, рядом, перед компьютером, устроилась Гарсия, готовая извлечь любую справочную информацию, которая могла потребоваться лейтенанту.
Присутствовали и все три субалтерна роты Браво вместе со своими сержантами. Ватанака бережно поддерживал забинтованную руку, повязка на голове Фонтэйна придавала ему пиратский вид. Четвертый сержант – Пересов представлял обеспечение; еще до начала наступления ханнов офицер этого подразделения субалтерн Лоутон отправился на аванпост штрафной роты.
Еще четыре ответственных офицера занимали угол комнаты. Доктор Рамирес выглядел совершенно истощенным. Падре казался скорее растерянным, чем утомленным. Фрейзер прекрасно понимал разочарование, охватившее преподобного отца. Сегодня Фицпатрик видел слишком много смертей.
Канонир сержант Трент тоже присоединился к собранию.
– Что ж, брешь в восточной стене нам удастся ликвидировать не раньше чем через два дня, – начал Трент. – Однако мы использовали песок, чтобы как-то укрепить наиболее серьезные проломы. Я не думаю, что это – серьезное препятствие, но ненадолго все же задержит обезьян.
– Меня больше интересуют сенсоры дистанционного наблюдения, – вмешался ОО/4 Вандерграфф. – «Ганимед» снес добрый кусок восточного периметра, у нас на складе не хватит датчиков, чтобы возместить утраченные. Это будет слабым местом в обороне до тех пор, пока мы не наберем достаточное число запчастей из ненужных электронных блоков.
– У нас нет не только сенсоров, – добавил Трент. – Пока всякого барахла хватает, но еще несколько битв, подобных той, что разыгралась сегодня утром, и мы очень быстро сожрем все свои боеприпасы. Если ханны будут продолжать столь же интенсивные атаки…
– Так оно и будет, – вмешался специалист по взаимоотношениям с аборигенами ОО/4 Гамильтон. – Можете не сомневаться, они будут атаковать. Для туземцев – это дело принципа. И коль уж они решили покончить с Содружеством, то наше присутствие здесь повлечет за собой новые и новые атаки.
– Ну, если дело обстоит так, – продолжил Трент, бросив растерянный взгляд на Гамильтона, – то я полагаю, что вскоре у нас начнутся серьезные проблемы с обеспечением. Мы сможем выдержать еще две или три массированные атаки… но раз уж они не собираются отступать, то время работает на них.
– Может быть, нам попробовать прорваться к батальону, тогда они передумают? – Рамирес всплеснул руками. – Я хочу сказать, что они не могли серьезно говорить, что бросят роту на произвол судьбы, разве не так?
Сержант Фонтэйн раздраженно фыркнул.
– Я не впервые слышу это от гражданского лица! – пробормотал он. Однако сказано это было достаточно громко, чтобы все отчетливо услышали.
