Виталий Вавикин - Кара за хебрис
Верн вошел в кабинет для допросов, сел напротив Ферри и сказал, что молчание ничего не даст.
– Вы лишь усугубляете свое положение, мистер Ферри!
– Он ничего не скажет, – Бартон достал сигарету и закурил. За толстым стеклом Верн продолжал допрос.
– Почему вы так уверены в этом? – спросил Бартона доктор Милт.
– Потому что он ждал Жули, а когда она не приехала, решил, что жизнь кончилась. Посмотрите на него. Он уже считает себя трупом.
– Значит, надежда лишь на Тибора?
– Ну почему же. Можно использовать Жули. Думаю, сейчас лишь она способна убедить Ферри, что его единственный шанс – это сотрудничать с нами…
Верн ушел, не закрыв за собой дверь…
– Ферри, – тихо позвала Жули. Она стояла на пороге, держа в руках две чашки горячего кофе и пачку сигарет. – Я могу войти?
Он кивнул. Жули села за стол.
– Извини, забыла, какие ты куришь, – она протянула ему пачку.
– Взяла у Бартона? – спросил Ферри.
– Разве это важно?
– Не знаю, – он неуверенно пожал плечами. – Наверное, нет, – они посмотрели друг другу в глаза.
– Ненавидишь меня? – спросила Жули.
– За что?
– За то, что я сделала.
– Нужно было послушать Арвала.
– Он хотел, чтобы ты меня бросил?
– Да.
– Черт, – Жули закрыла глаза.
Ферри достал из початой пачки сигарету и закурил.
– Если ты скажешь, где сейчас Арвал, то мы сможем вернуть все назад, – сказала Жули, не открывая глаз.
– Мы? – спросил Ферри, и Жули зацепилась за это слово…
* * *Такси уехало, оставив Тибора на заметенной снегом улице. Пикап Арвала остывал на стоянке. Тибор заглянул в него сквозь запотевшие стекла. Никого. Тибор вызвал из внутренней памяти определение слова «отель». «Место отдыха, разделенное на отдельные комнаты, квартиры, домики». Тибор выбрал нужное. Добавил стоянку и пустую машину…
– Почему ты решила оставить Бартона? – спросил Арвал.
– Просто решила и все, – Мэдж сплюнула в раковину зубную пасту и сполоснула рот. – Ты ведь сам хотел этого. Разве нет? – она расстегнула шерстяную кофту. – Знаешь, что у беременных женщин грудь становится больше?
Арвал промолчал.
– Хочешь, чтобы это случилось с моей? – Мэдж запустила пальцы под черный бюстгальтер. Замок расстегнулся. – Ой!
Арвал подошел к двери и проверил, заперта ли она.
– Ты не хочешь меня? – спросила Мэдж. Голос ее стал жестким. Прямой взгляд уперся в Арвала. – Я бросила ради тебя все. И если тебе есть что сказать мне, то сейчас самое время.
– Нужно выпить.
– Если ты сомневаешься, нужна я тебе или нет…
– Нужна, – Арвал налил два стакана водки, вложил один из них в руку Мэдж. – Пей.
Тяжелых мыслей стало чуть меньше.
– Хочешь, я расскажу тебе про Бартона? – спросила Мэдж.
– Зачем?
– Затем, что это не дает тебе покоя.
– И что ты мне расскажешь?
– Все, – она посмотрела на дно пустого стакана…
Прислонившись к окну, Тибор наблюдал за ними, слушал, запоминал, анализировал. Встроенная программа объясняла значения слов, поступков, жестов, отметая ненужное и оставляя важное. Когда Арвал и Мэдж занялись любовью, Тибор ушел искать для себя убежище, наблюдательный пункт, потому что полезная информация в эту ночь закончилась. Так, по крайней мере, сообщила ему программа…
Утро. Мэдж зажарила пару яиц и налила два стакана молока. Они сидели с Арвалом за столом, и она сказала, что это их первый совместный завтрак. Арвал кивнул и посмотрел на часы.
– Ждешь Ферри? – спросила она.
– Он не приедет, – Арвал встал из-за стола и подошел к окну. – Я соврал ему. Он не знает адрес этого отеля.
– А как же его планета?
– Придется найти другую. Ты никогда не хотела вернуться на родину?
– Нет.
– Почему?
Мэдж не ответила.
– Чего ты боишься? – Арвал повернулся к ней.
– Ничего, – Мэдж снова вернулась к завтраку.
– Расскажи мне о том, кем были твои родители. Расскажи мне о своем детстве.
– Нет.
– Почему?
– Потому что нет.
* * *Абернати приехал утром. Оставил машину среди снежных сугробов и долго наблюдал за одноэтажным отелем. Старик-хьюмер с заложенным в сознание маразмом и склерозом вышел из маленького домика и начал кормить молчаливого пса сырым мясом. Постояльцев практически не было, и Абернати подумал, что если бы это был не Крит, а какая-нибудь другая планета, то отель давно бы закрылся и пришел в упадок, но здесь все было иначе…
Лицо Тибора покрылось инеем. Внутренний передатчик не работал. Системы сбоили, сообщая об ошибках. Тибор жил больше месяца, а это значило, что он уже слишком стар для своей модели. Встроенная программа снова и снова выдавала запрос о возможности выйти на связь и сообщить о своем местоположении, анализировала ситуацию и откладывала требование до изменения обстоятельств…
Нолан сказал, что их будет трое: два мужчины и женщина, но Абернати видел лишь двоих. Мужчина и женщина. Возможно, заказчик и его любовница. Или друг заказчика и любовница заказчика. Можно было бы пробраться ночью к окнам и посмотреть, но это мало что даст. Женщина может спать и с заказчиком, и с другом. Значит, остается только ждать. Всегда ждать, особенно когда что-то идет не так. До назначенной встречи остаются сутки, поэтому время есть…
Ночь. Мужчина открыл дверь и вышел на крыльцо. Запрокинул голову и посмотрел на небо. Одежды на нем почти не было. Абернати передернул плечами, борясь с ознобом. Холод стал ощущаться острее, словно это он сам стоял полуголый на обледеневшем крыльце…
Женщина. Она выползла из номера спустя час после того, как выходил мужчина. «Это что, какой-то ритуал?» – ухмыльнулся Абернати. Женщина соскользнула с крыльца в снег и словно червяк поползла прочь от номера. В ее проломленном черепе что-то искрило. «Хьюмер!» – Абернати схватил бинокль, настроил его на ночной режим…
Встроенная программа молчала. Микросхемы обледенели. Тибор смотрел сквозь щели в сарае на Мэдж и снова и снова повторял запрос, перечисляя изменившиеся обстоятельства…
Задница вверх. Задница вниз. Голая грудь скользит по снегу. Абернати даже залюбовался этим зрелищем. «В подобной работе никогда не бывает все гладко». Абернати закурил. Посмотрел на дверь, за которой остался заказчик или друг заказчика. «Зачем он привез с собой хьюмера?» Задница вверх. Задница вниз. Абернати увеличил изображение. «А кто бы не привез?!» – подумал он, разглядывая голое тело Мэдж. Микросхемы в проломленном черепе снова выбили сноп искр. «И кто бы не убил, узнав правду?!»
