Тамара Воронина - Жил-был сталкер
– Напротив – подземный гараж? – спросил Маркиз.
– Нет, жилой дом, большой, старый.
– С большими балконами? Лестница к подъезду?
– Да.
– Ясно. Кафе «У Поля». Я этому Полю лично шею сверну. Это скупщики, заразы, – простонал Маркиз. Луи смотрел на него неподвижными пульсирующими глазами.
– Их там много? – деловито спросил практичный Карлос, многозначительно поигрывая золотым диском. Не сказали бы ему, что это древнее оружие, он бы тренироваться не начал, не научился бы им пользоваться, не боялись бы теперь.
– Да.
– И сейчас они там?
– Да.
– И чего мы сидим? – поднялся Карлос. – Ты тут про алиби подумай, а мы пойдем делом займемся.
– Я хотел сказать своим…
– Не надо. Их первым делом и заподозрят. А для нас сие не проблема. И совести у нас нету, и жалостливости, и вообще отвали, я лучше знаю, что делаю.
Джемма набрала номер:
– Анжелика? Ты и домашние знают, что мы все трое у тебя сейчас сидим, чай пьем с пирожками? Ага, ну я так и думала. Пока.
Маркиз все понял и спорить не стал. Оставив Луи с Шарлем, он по мере возможности незаметно вышел из дома и направился к Анжелике – самое надежное алиби, потому что никто из прислуги и охраны не продаст ни за какие деньги, и дом за городом. И никто не удивится. Не впервой.
Анжелика прямо-таки лопалась от любопытства, но вопросов не задавала, поила коньяком, кормила пирожками и рассказывала всякие забавные случаи из жизни маркизовых же детей. Лель облизывался на коньяк, лопал пирожки и от души смеялся над историями. Пару раз они с Анжеликой даже целовались.
Маркизу было не до смеха по многим причинам. Главное – он не доверял пришельцам. Может, это было ненормально, но внутренний голос сталкера еще ни разу не ошибался.
И тут его осенило. Это было так просто, что он даже засмеялся.
Он не верил инопланетянам, потому что они вели себя, как земляне. Они горячились, нарушали Устав, повышали голос на подчиненных, орали на аборигена, крали у него аннигилятор – словом, делали все то, что мог бы делать и сам Маркиз. А доверять людям привычки у него не было. Отбили охоту. А вот Шарль совсем другой. Временами непостижимый, может, именно потому недоверчивый Маркиз верил Шарлю больше, чем себе.
Когда вернулись Карлос и Джемма, Маркиз был спокоен, как всегда, когда ему удавалось решить какой-то мучивший его вопрос.
ВЕТЕР
– Какого черта? – заорал Маркиз, да так заорал, что сорвал голос. Пришлось сменить тон. – Какого черта ты от меня хочешь? Хочешь, чтобы я уши подставлял, когда на них лапшу вешают? Я им уже поверил однажды. Где гарантия, что будет по-другому?
Шарль положил ладонь ему на колено. Обычный его успокаивающий жест. Будто центр нервной системы находится у Маркиза в острой левой коленке.
– Не надо горячиться. Когда человек волнуется, он не может рассуждать беспристрастно.
– Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав, – усмехнулся Маркиз.
– Что? – не понял Шарль. Маркиз постарался поотчетливее представить себе Зевса, мечущего громы и молнии. Шарль все равно не понял, а Маркизу не хотелось объяснять, потому он ткнул пальцем в книжные полки. Шарль кивнул. Завтра он это обработает. Маркиз достал свои синие «Голуаз» и закурил. Сейчас этот гость из будущего прочитает лекцию о вреде курения и приведет в пример замечательные некурящие особи с других планет. Лесли, верный своему медицинскому долгу, все на Кларка показывал. А зачем так далеко ходить? И на Земле тоже есть такие особи. Карлос, например. Тоже не курит и не пьет. И выглядит получше Кларка.
– Говорят, – задумчиво произнес Шарль, – те, кто бросает курить, полнеют. Ты не пробовал?
Маркиз улыбнулся. Даром что пришелец, чувство юмора наличествует. Потолстеть Маркизу было бы не вредно, шестидесяти килограммов (в лучшие времена) при росте сто семьдесят шесть маловато, субтилен инспектор Лагранж. Худ, короче говоря. А после каждого визита в Зону, когда от напряжения куда-то девается пара-тройка килограммов, так и вовсе тощ до безобразия. Многие на это покупались, не принимая всерьез, когда он заявлял: «Вы арестованы», хихикали, глядя на его трогательно тонкую шею и изящные руки. И напрасно…
Шарль улыбался одними глазами. Вот ведь… Вроде банальности говорит, язык – сплошной официальный документ или служебная инструкция, а в глазах, в выражении лица что-то такое есть душевное… Причем не только в разговорах с Маркизом, тут-то все ясно, настроился на волну своего спасителя и благодетеля, но ведь со всеми так. Неизменно доброжелателен. Чтит и уважает не человечество в целом, а каждого отдельно взятого аборигена. В этом не мешало бы с него пример брать и этим… голубкам общечеловеческим с базы. И Маркиз для него не представитель планеты Земля, а человек. Просто человек, и даже скромную маркизову поправку – сталкер – Шарль отвергает напрочь.
– Пойми, – увещевающим голосом начал Шарль, – они, может быть, неправильно себя ведут, но намерения у них самые лучшие…
– Благими намерениями дорога в ад вымощена, – сообщил Маркиз, постаравшись представить себе мостовую, ведущую прямо к геенне огненной. Шарль сбился со своей правильной мысли и засмеялся.
– Дени, зачем ты все время шутишь? Ты же прекрасно знаешь, как действует транслятор, а шалишь как ребенок.
Маркиз тут же вообразил себя с погремушкой и в слюнявчике. Шарль захохотал. А интересно, что получается, когда вот так наслаивается подсознательный образ и умышленное представление?
– Получается очень смешно, – сказал Шарль, – особенно когда ты это делаешь не для того, чтобы обмануть.
– Знаешь, я давно убедился в том, что вас не обмануть, – горько улыбнулся Маркиз. – Копаетесь в мозгах почем зря, а обороняться я не умею.
Шарль обиделся.
– Неправда, я никогда не пытаюсь читать мысли без согласия человека. Признаюсь, я стараюсь понять твои чувства, психологический настрой, состояние души, но не мысли.
– Зато эти не стесняются, – проворчал Маркиз. – Я же знаю.
– Конвенция запрещает…
– Ты сам в это не веришь. Наверняка есть где-то в Уставе примечание или комментарий к этой статье, что-нибудь вроде «если же абориген представляет собой опасность для членов экспедиции, либо для населения своей планеты, либо для какого-то другого аборигена…»
По смущенному лицу Шарля Маркиз понял, что прав. Впрочем, он и не сомневался.
– Видишь ли, они никак не могут понять тебя, а ты не даешь им возможность это сделать. Ты не просто не веришь нам, ты враждебен.
Вот неугомонный. И вещает, и вещает, уговаривает, терпение железное, в отличие от отдельно взятого аборигена.
