Роберт Силверберг - Через миллиард лет
– Лори не принимает клиентов, – сказал я. – Она ведь не может покидать больницу и поэтому только подхватывает и передает сообщения других телепатов.
– Понятно. Видимо, компания посадила всех порядочных людей на промежуточные точки, а для офисов остались только мелкие пакостники. Мне бы хотелось познакомиться с твоей сестрой.
– Когда-нибудь познакомишься.
– Она очень на тебя похожа?
– Как сказать. Она ниже ростом, полнее… в некоторых местах. Да и бриться ей не приходится.
– Тупица! Я не об этом спрашиваю.
– Все говорят, что мы здорово смахиваем друг на друга, особенно для разнояйцевых близнецов. Мне трудно судить об этом. Лори куда спокойнее, чем я, у нее немного другое чувство юмора. Странное. Я хочу сказать, ну, представь себе, уже полчаса при ней идет беседа, люди разговаривают, а она лежит себе и молчит, а потом бросит пару слов, очень тихо, так, что приходится прислушиваться, но замечание окажется совершенно убийственным, одновременно правдивым и смешным. Двумя-тремя правильно выбранными словами Лори способна стереть человека в порошок.
– Ты, наверное, очень скучаешь по ней?
– Мы никогда не расставались прежде так надолго. Я всегда пытался разделить с ней все, что пережил, все, что делал. Но сейчас я слишком далеко.
– Ты можешь вызвать ее.
– Ну да, при помощи Мардж Хотчкисс. – Я покачал головой. – Не хочу, чтобы Лори пачкала свой мозг пускай даже кратковременным контактом с этим видом микроорганизма. Кроме того, это столько стоит!
– Ты говорил, что ваш отец богат.
– Мой отец миллиардер. А я нет. Он не ставит на мои счета отпечатков своего большого пальца.
– Так.
– Я наговариваю блоки посланий для Лори, рассказываю ей всю историю экспедиции. Образовалась уже целая гора. Когда я вернусь, дам ей прослушать все подряд. Два года писем за один присест.
– Так вот для кого все это!
– Ты заметила?
– Примерно в половине случаев, когда я хотела позвать тебя погулять, ты был совершенно недосягаем – беспрерывно бормотал что-то в очередной кубик, – ответила Яна.
Интересно. Она часто искала меня.
По причинам высшей стратегии я сказал:
– Конечно, далеко не все кубики для Лори. Я хочу сказать, ты понимаешь, я ни с кем не связан на Земле, формально не связан, но там есть пара-другая девушек, которым, по-моему, будет интересно послушать о приключениях юного археолога на краю Галактики.
– Конечно, – кивнула Яна, почти повторив мое движение. – Очень мило с твоей стороны помнить о них, когда они так далеко.
Ее голос был ровным, а тон – светским. Я не уловил ни намека на ревность, которую столь неуклюже пытался в ней пробудить, и пожалел о том, что вел себя, как подросток. Либо Яну совершенно не волнуют ее предполагаемые земные соперницы (которых, как ты понимаешь, я выдумал на ходу), либо – что еще хуже – она прекрасно поняла мой маленький маневр и не отреагировала на мою попытку изобразить галактического плейбоя.
Мне почему-то хотелось, чтобы она тут же изложила историю о каком-нибудь парне, при воспоминании о котором ее сердце все еще пытается выпрыгнуть из груди, ну, в отместку, просто чтобы ответить, но она даже этого не сделала. По ее холодным карим бролагонианским глазам ничего нельзя было прочитать. Еще бы – за ее спиной стояло десять поколений профессиональных дипломатов. Она выдает свои секреты, только если сама того желает.
Мы добыли со склада новую батарею для вездехода – старая оказалась безнадежно разряженной – и сделали несколько кругов по городу в поисках кое-каких мелочей для экспедиции. Потом Яна уболтала какого-то незанятого солдата, и тот согласился отвезти нас туда, где мы оставили вездеход.
Сделано все было лихо и технично: Яна заставила меня исчезнуть, и, пока они не договорились, меня не было нигде. Потом я возник – и совершенно беспомощной жертве оставалось только хмуриться и скрипеть зубами. Чтобы утешить несчастного, Яна уселась рядом с ним.
Она определенно очень способная девица. Во всех смыслах.
Последние несколько дней шар время от времени выдает нам одну и ту же последовательность кадров. Наверное, это что-то очень важное – лента повторяется примерно через каждые пять-шесть часов, а однажды наш шарик показал эту серию на двух шестидесятиградусных сегментах сферического экрана одновременно. До сих пор он не дублировал ни одну из своих картинок.
Выглядит она, как чистая дразнилка – заставка из космической оперы на видео. Примерно так.
Сначала перед нашими глазами открылся крупный план галактики, возможно, нашей. На темном фоне сверкали созвездия и скопления. Камера качалась взад-вперед, чтобы позволить зрителям увидеть пейзаж протяженностью около тысячи парсеков. Потом камера – а с ней и мы – падала вперед, фокусируясь на одном крошечном участке неба. Добавить бы сюда музыку, этакое пронзительное крещендо! Полный аут! Теперь перед нами десяток звезд: двойная, красный гигант, белый карлик, парочка спокойных желтеньких, две новые, класса 0 и класса Б, – в общем, все семейство из диаграммы Хертцпранга-Тассела.
Белый карлик все рос и рос, и стало ясно, что камера установлена на борту космического корабля, а мы как бы его пассажиры. Тут музыка должна быть тихой, обволакивающей, дрожащей. Для пущей таинственности. У белого карлика всего пять планет. Такое впечатление, что мы направлялись к четвертой – она вращалась на вытянутой орбите довольно далеко от номера третьего. Но нет, курс изменялся, и корабельный нос оказывался нацеленным на какой-то невидимый объект между третьей и четвертой планетами.
Внезапно из ниоткуда в черной пустоте возник астероид, он проплыл мимо камеры слева направо. Музыка должна резко взлетать, дабы подчеркнуть всю неожиданность этого события. Неизвестность! Мы поняли, что в пространстве между третьей и четвертой сестричками лежит пояс астероидов.
На пути встретилась чертова уйма мусора, совсем как между Марсом и Юпитером. Наверное, остатки распавшейся планеты. Мы уже легли на орбиту вокруг большого шишковатого астероида. В слабом свете карликовой звезды его щербатые скалы отливают тускло-розовым. Корабль сел на широкую неровную площадку.
Ракурс изменился. Камера больше не закреплена на носу корабля, она переместилась метров на сто и теперь показывала корабль средним планом.
Неопознанный летающий объект стоял вертикально, уперев в землю хвост, и только этим напоминал наши современные суда, остальное – все не как у людей. Никаких следов двигателя. Корпус квадратный, низкий, медно-рыжий, и вид у него вполне непрезентабельный. Не то что наши лихие обтекаемые летуны. На бортах надписи – те же иероглифы, что и на трубочках-сигарах, только шрифт покрупнее и символы не меняются от первого чиха.
