Клиффорд Саймак - Срочная доставка
– Этот резервуар, танк – чистой воды колдовство, – заявил Пастор. – И смотреть на него – грех. Я бы не советовал смотреть на него, а просто разрушил бы, вот и все. Пара хороших ударов обухом топора – и дело сделано.
– Попробуйте только, – прорычал Бригадир. – И я вас самого угощу топором. Обухом. Танк – единственный след какого-то обитавшего здесь высокоразвитого народа. Что такое этот танк – это вне пределов моего понимания.
– Но вы назвали его графотанком, – напомнил Лансинг.
– Я знаю. Но это потому, что так легче всего описать это устройство. По аналогии с известной мне машиной моего мира. Я думаю, что здесь используются какие-то знания, и достижения, которые нам еще неизвестны, и о которых мы пока не догадываемся. А возможно, которых мы никогда не достигнем.
– И это будет к лучшему, – вставил Пастор. – Есть вещи, которые лучше оставить за границей познанного. Я лично убежден, что по всей вселенной существует великий моральный закон.
– В большую задницу ваш моральный закон, – сказал Бригадир. – Вы все время жужжите «моральный закон, моральный закон». Жужжите и жужжите. Скажите уж прямо, чего вам нужно?
Пастор ничего на это не ответил.
Наконец они достигли графотанка. Он помещался в комнате, расположенной в дальнем конце здания. Ничего особенного он собой не представлял, а больше в комнате, на первый взгляд, ничего не было. Это было скопление чего-то, лучше всего описываемое фразой: «куча мусора». Все это было покрыто пылью и явно давно мертво. Местами сквозь покрытие и пыль желтел изъеденный коррозией металл.
– Чего я пока не понимаю, – сказал Бригадир, – то это каким образом один сегмент танка все еще работает, в то время, как остальная его часть – мусор?
– Возможно, это – единственный рабочий выход, – сказал Лансинг. – Возможно, мы видим лишь часть того, что можно было когда-то видеть – компонент изображения. Достаточно громко чихнуть, где-то разорвется один-единственный контакт и… – и все устройство умрет окончательно.
– Об этом я не подумал, – сказал Бригадир. – Наверное, вы правы. Хотя кто знает? Я думаю, что эта куча мусора была когда-то панорамным стереоэкраном. И нам остался его кусочек.
Он обошел угол танка, выключил фонарик.
– Смотрите, – сказал он.
Перед ними было что-то вроде телеэкрана в двадцать пять дюймов по диагонали, хотя края прямоугольника были неровными, зубчатыми.
Внутри иззубренной рамки экрана тускло мерцал багровый сумрачный свет. На заднем плане громоздились беспорядочной кучей валуны, освещенные невидимым солнцем.
– Похоже на алмазы, правда? – спросил Бригадир, имея в виду граненые валуны. – Куча валунов – алмазы?
– Трудно сказать, – признался Лансинг. – Я плохо разбираюсь в алмазах.
Алмазные ребристые валуны стояли посреди песчанистой плоской местности, слабо покрытой растительностью и жесткой проволочной травой, низкими кустами, шипастыми, пыльными, напоминающими странных животных. Вдалеке, на фоне красного неба, выделялась полудюжина деревьев. Хотя, подумал Лансинг, глядя на них, кто может сказать с уверенностью, что это деревья? Корни их, если это были корни, – не уходили прямо в землю, напоминая извивающихся горбящихся червей. Сами «деревья» тоже были узловатыми, какими-то сгорбленными. Они должны были быть громадных размеров, потому что детали виделись слишком четко на довольно приличном расстоянии.
– И вы всегда вот это видите? – спросил Лансинг. – Картина не меняется?
– Не меняется никогда, – сказал Бригадир.
Что-то мелькнуло на экране, слева направо, очень быстро. За долю секунды, словно сфотографировав его внезапно сработавшей в мозгу камерой, Лансинг уловил очертания. В общих чертах это был гуманоид – две руки, две ноги, голова – но это был не человек, далеко не человек. Шея была тонкая, длинная, голова маленькая, линия шеи протянулась к макушке. Голова была наклонена почти горизонтально, параллельно земле – такова была скорость отчаянного передвижения этого существа. Выпяченная челюсть была массивна, а лицо (если вообще было лицо) – крохотным. Все тело было наклонено вперед, в направлении движения, руки и ноги бешено работали, словно поршни. Руки, более длинные, чем человеческие, заканчивались вздутиями, не похожими на ладони, а одна поднятая и согнутая в колене нога – вторая была все время погружена в песок – заканчивалась двумя когтями. Существо, похоже, было тускло-серого цвета, но, понял Лансинг, это мог быть эффект скорости, с которой мчалось существо.
– Это что-то новое? – спросил Лансинг. – Вы его раньше видели?
– Один раз, – ответил Пастор. – Его или очень похожего.
– И в каждый раз он несется с такой скоростью?
– Каждый раз бежит, как бешеный, – сказал Пастор.
Лансинг повернулся к Бригадиру:
– Вы говорили о каких-то существах. Значит, вы видели еще кого-то?
– Еще появляется какой-то паук, – сказал Бригадир. – Он живет среди валунов. Конечно, это не паук, но очень похож. Лучшей аналогии я не подберу. У паука, правда, восемь ног, а у этого создания больше, хотя трудно сосчитать – они всегда так перепутаны, что их не сосчитаешь. Обычно, он всегда выглядывает из-за валунов. Но как раз сейчас он спрятался. Он совершенно белого цвета, и поэтому его трудно рассматривать в отблесках этих граней. Потом, время от времени, через экран вышагивает трехногое яйцо. Тело яйцевидное, с прорезями, идущими вокруг верхнего конца. Очевидно, органы чувств. Три ноги снабжены копытами. Каждую ногу он выбрасывает вперед, не сгибая. Хладнокровный, невозмутимый тип. Хотя никакого оружия или средств защиты я не заметил.
– Страна кошмаров, – сказал Пастор. – Богобоязненный человек не должен позволять себе созерцать подобное отвратное зрелище.
15
После завтрака они сидели у костра. Спешить было некуда. Все расслабились.
– Мы обследовали этот этаж и четыре верхних, – рассказывал Бригадир. – И нашли только графотанк и статуи. Все остальные комнаты – пустые, как карман у последнего бродяги. Ни обломка мебели, абсолютно ничего не осталось. Что произошло? Почему? Жители города, в порядке отступления куда-то переехали на другое место жительства, забрав с собой свои вещи? Или город был весь разграблен по частям? Если так, то кто его грабил? Может, банды вроде нашей разломали мебель на дрова и сожгли? Это возможно, потому что подобные группки довольно долго и часто заходили в этот город. Может, в течении тысячи лет. Они могли уничтожить всю мебель. Но остальное? Кастрюли и сковородки, тарелки, подносы, ложки, вилки, одежда, керамика, книги, картины, ковры все остальное, что должно было здесь помещаться? Наверное, унесли с собой вместо сувениров, хотя я сильно в этом сомневаюсь. Подобное пустое убожество не только здесь, но и во всех зданиях, в какие мы только заглядывали. Даже в личных жилищах – мы предполагаем, что они личные – пусто.
