Рамез Наам - Нексус
ШАНКАРИ. [Вздыхает.] Мы его изготавливали.
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. Как?
ШАНКАРИ. Методом аутосинтеза.
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. А как вы обошли контрольный чип?
ШАНКАРИ. [Пауза.] Мы получили доступ к старому. У него истек срок годности, на нем годами не устанавливались обновления.
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. А кто владелец лицензии?
ШАНКАРИ. [Вздыхает.] Лаборатория Кроуфорда. У них есть чип поновее, а старый в основном простаивает. Я получил доступ к их лаборатории, но они об этом не знали.
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. Где вы брали молекулярные структуры?
ШАНКАРИ. Химию мы брали из «Поваренной книги революционера» — я вывез экземпляр этой книги из Индии.
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. А исходные материалы?
ШАНКАРИ. В разных местах. В основном они совершенно безобидны. Единственная проблема заключается в том, что в нексусе очень много разных молекул… шестьдесят три молекулярные частицы. Аутосинтезатор располагает только одним химическим реактором, так что нам приходилось делать шестьдесят три прогона, а затем все вручную смешивать в нужных пропорциях.
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. Ладно, давайте вернемся к программному обеспечению.
ШАНКАРИ. Ну да, хорошо. Итак, мы записывали сигналы. Это была та еще работка. Приходилось одновременно делать кучу дел. Мы снова и снова проделывали опыты на мышах, снижая дозы как можно больше. Мы начали делать инъекции прямо в мозг — чтобы максимально уменьшить дозы, упростить трафик между мышами, упростить для нас анализ.
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. Сколько времени это у вас заняло?
ШАНКАРИ. Большую часть года. Каждый день, перед тем как уйти из лаборатории, мы должны были давать мышам дозы, а затем записывать ночную активность. Результаты были нулевые. Сигналы представляли собой полный хаос. Огромные объемы хаоса. Ничего похожего на положение узлов.
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. А потом?
ШАНКАРИ. А потом… а потом мы напали на золотую жилу, чувак. Кейд все выяснил. Узлы не знают свое место в мозгу. Они знают, где они находятся относительно других узлов того же самого мозга. Сколько данных о своем положении они посылают, зависит от того, сколько узлов находится вокруг них. И это даже не данные об их реальном положении. Они выясняют, в какой функциональной области они находятся, и сообщают это в своих сигналах. Это просто изумительно. [Качает головой.] В любом случае, когда Кейд это выяснил, программы добычи данных раскололи кодировку. Мы смогли прослушивать деятельность мозга и инициировать новую активность там, где захотим.
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. И это как-то привело к созданию программного обеспечения?
ШАНКАРИ. [Барабанит пальцами.] Это была самая ужасная вещь, чувак. Как только мы поняли кодировку, мы смогли сказать, что в этих сигналах есть место для гораздо большего количества данных. Там есть неиспользуемые биты. Так что однажды мы начали этим заниматься — просто так, шутки ради.
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. Ну и?
ШАНКАРИ. И все получилось. Они хранили данные, которые мы посылали. Если этот узел снова отправлял сигнал, мы получали эти данные обратно. Если мы посылали специальный модифицирующий сигнал, то могли заставить два узла общаться друг с другом, складывать вместе свои значения или вычитать их. Мы могли выполнять логические операции. [Шанкари замолкает и качает головой.] Это все еще поражает мое воображение, чувак.
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. Вы сообщите нам эти коды — все данные.
ШАНКАРИ. Как будто у меня есть выбор.
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. Итак, вы смогли заставить узлы нексуса выполнять логические и математические операции. Продолжайте.
ШАНКАРИ. Ну, это был гигантский шаг вперед. У нас появилась система команд. Мы могли перемещать данные. Мы могли выдавать условные инструкции. Мы могли делать большинство вещей, которые может делать простой чип. Зрительная зона коры головного мозга могла служить нашим дисплеем. Слуховая зона коры головного мозга — нашими динамиками. Двигательная зона — устройством ввода. Вдобавок ко всему мы могли записать любое программное обеспечение, какое только захотим.
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. И вы это сделали? Вы записали ОС Нексус поверх той системы команд, которую обнаружили в узлах нексуса?
ШАНКАРИ. [Качает головой.] Это было бы слишком сложно. Мы хотели заниматься нейробиологией, а не созданием операционной системы. Поэтому мы перенесли туда кое-что другое.
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. И что же это было?
ШАНКАРИ. МодОС. Она бесплатная, исходник доступен для всех. Она задумана как портативная, модульная. Она задумана так, чтобы работать на любом типе аппаратного обеспечения, вплоть до самой простой системы команд. Поэтому мы ее использовали. Мы создали простой компилятор, превращающий МодОС в систему команд, которая должна работать на группе узлов нексуса.
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. Значит, ОС Нексус — это на самом деле МодОС, работающая на узлах нексуса, как на аппаратном обеспечении?
ШАНКАРИ. [Кивает.] Угу. Вы уловили суть.
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. А на нее вы установили еще программное обеспечение?
ШАНКАРИ. [Кивает.] Угу. Да, мы перенесли другое программное обеспечение. Все, что может работать на МодОС, мы можем скомпилировать так, чтобы работать с той версией, которая функционирует на базе нексуса. И мы создали такое программное обеспечение. Нам пришлось создать код, чтобы отправлять выходной видеосигнал в зрительную зону коры головного мозга. Кроме того, мы написали совершенно новое ПО для нейробиологии. Мы создали программы, облегчающие взаимодействие с областями мозга. Создали интерфейсы. Вроде интерфейса, который позволяет распознавать контуры тела, как в программах для виртуальной реальности, и предлагает двигательной зоне привести тело в это положение. Такие вот дела.
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. Именно так вы парализовали агента Чавеса.
ШАНКАРИ. [Опускает глаза.] Угу. Глупость, правда? [Качает головой.]
[В течение 17 минут обсуждается ОС Нексус.]
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. Следующая тема. Вы и ваши друзья-заговорщики излучаете исключительно сильные сигналы нексуса, и они не ослабевают. Действие наркотика не прекращается. Как это возможно?
ШАНКАРИ. Предельное значение нексуса в вашем мозгу устанавливается ментально. Ваши нейроны активируются, и узлы нексуса пытаются заставить их активироваться. Если достичь согласованности не удается, некоторые из них разрушаются и удаляются. Со временем ваш мозг адаптируется к сети нексуса. Ваша согласованность с нексусом возрастает. Максимально возможные уровни нексуса растут.
ВЕДУЩИЙ ДОПРОС. Но почему этот уровень не падает? Прошло уже более восьми часов. Большая часть уже должна была уйти из вашего организма.
ШАНКАРИ. [Качает головой.] Мы называем нексус наркотиком, но на самом деле это не так. Это наномашина. Она не вымывается из вашего организма из-за того, что какой-то фермент ее разрушил. Узлы нексуса распадаются на части потому, что это велит им сделать некая внутренняя логика. А если вы дадите им нужный сигнал, они вообще не разрушаются.
