Владислав Крапивин - Кораблики, или Помоги мне в пути
— Пойдем, Петушок…
Мы вышли под свет зеленоватого фонаря. Петька посопел, повертел головой и неожиданно показал подбородком в сторону набережной:
— Там море, да?
— Да…
Он шмыгнул носом:
— А можно мы пойдем туда?
— Ребята, вы уж подождите нас немного. С полчасика, — виновато попросил я.
— Да уж подождем, — хмыкнул Юджин.
Мы прямо сквозь кусты выбрались к парапету. Море было темным, в нем лишь изредка мелькали огоньки, и слева на мысу вспыхивала каждые три секунды белая звезда маяка.
Сильно пахло водорослями.
И опять я услышал трели неуемных цикад.
От каменной площадки вели вниз крутые ступени. Фонарь издалека высвечивал там нагромождения прибрежных камней… Иногда накатывали из тьмы еле заметные пенные гребешки.
— Давайте спустимся, — прошептал Петька.
Я взял его за руку. Мы пошли по ступеням, а потом пробрались почти к самой воде. Устроились на плоском камне. Петька охватил коленки, придвинулся ко мне плечом, помолчал. И опять шепотом сказал:
— Ну…
— Что?
— Говорите.
5Здесь, в тишине и сумраке, на меня навалилось ощущение тяжкой нереальности. До этой минуты я в суете и хлопотах о Петьке почти забыл, кто он такой. Казалось, просто мальчишка. Ну вроде неожиданно свалившегося на голову родственника. А теперь… неровно забухало сердце. Нас было здесь двое, и каждый был — я…И все же он был маленький, а я — взрослый дядька. И я отвечал за мальчишку.
Я начал сбивчиво, хрипловато даже:
— Вот что, Петя… Ты должен постараться ничему не удивляться.
— Ладно, — покладисто вздохнул он.
— Ты… слышал что-нибудь о машине времени?.. Да, ты ведь читал про нее у Герберта Уэллса, я знаю…
Он прошептал с явным предчувствием:
— Ну… и что?
— И вот, этот Полоз… он такую штуку смастерил… Петька дернулся и задал вопрос, совсем для меня неожиданный:
— Зачем?
— Ну… например, чтобы вытаскивать из прошлого таких вот талантливых певцов и заставлять их петь со своим хором. Он очень любит… пение мальчиков.
— И для этого построил машину? — почти весело и как-то по-домашнему изумился Петька.
— Да… Судя по всему, он сумасшедший.
— Разве бывают сумасшедшие изобретатели?
— Сколько угодно, — мрачно сказал я. — И плохо, когда они мерзавцы.
— И… — Петька наконец понял, притиснулся ко мне плечом. — Он, значит, и меня… Да?
— Да, Петушок.
— Но… — выдохнул он неуверенно. — Так ведь не бывает…
— В это трудно поверить, но это случилось, никуда не денешься… Завтра проснешься и увидишь, что это не сон.
Он повозился, зябко потер ноги и прошептал:
— Значит, я попал в будущее? — Да…
Он повозился опять и вдруг задумчиво и тихо возразил:
— Нет, наверно, это не Полоз сделал. Наверно, это я сам, когда скрестились рельсы…
Я не понял, но допытываться не стал. Главное, чтобы он скорее примирился с неизбежным. Я сказал неуверенно:
— Между прочим, здесь не так уж плохо…
Он спустил с камня ноги и толчком повернулся ко мне:
— Уже построили коммунизм, да?
— Ну… это не совсем так называется, но… здесь есть на что посмотреть. И порадоваться.
Петька замолчал надолго. Тревожно так. Я уже хотел окликнуть его. Но он вдруг спросил еле слышно:
— А я-то как? — Что?
— Кому я тут нужен?
Я решительно обнял его за плечи:
— Ты нужен мне, Петух… раз уж так получилось.
Он мягко, но решительно высвободился. Отодвинулся так, что я еле различал его в сумраке. Он сказал со звонкой слезинкой:
— Но вы кто? Я даже не знаю, как вас зовут!
— Зови меня Пит. Вернее, дядя Пит… Видишь ли, я твой дальний родственник. Точнее, далекий потомок.
— Далекий? А… сколько лет прошло? После меня?.. Главное, что он поверил. Половина задачи была решена.
— Много, Петушок. Примерно сто лет… Он почему-то разочаровался:
— Ну, это не так уж много. Я думал, тыща…
— Век — это тоже немало.
— Да, пожалуй, — снисходительно согласился он. И вдруг спохватился: — Да, немало! И тогда…
— Что?
— Тогда… откуда вы столько про меня знаете? И что я… Петушок? И про Нохрю! И даже… что «гусиная лапка» у меня!
Вот так он меня припечатал! И что здесь придумать, я не знал. И… надо ли придумывать? Имею я право что-то скрывать и прятаться от судьбы, если уж случилось такое?
И я сказал как можно небрежнее:
— Да потому что, Петух, я — это ты. Только через много лет. Он вскочил. И — надо же! — так озорно, будто во время уличной игры:
— Вот это да!
— Именно «вот это да». Так хитро свело наши пути время…
— Значит, я и вы… и ты… одно и то же?
— Почти. По крайней мере, если верить Полозу, душа у нас одна на двоих…
— Нет. Не верю, — вздохнул он.
— Не веришь в живую душу? — удивился я. Потому что сам в его годы, по-моему, верил.
— Я не про то, — насупился он в темноте. — Просто мы не похожи.
— Вот вырастешь, будем похожи.
— Не хочу я, — пробормотал Петька. — С чего это я буду таким толстым… — Он сел и обиженно засопел.
— Ах вот оно что! — не удержался я от смеха. — Ну и не будь! Не потолстеешь, если станешь следить за собой и делать зарядку.
— А вы почему не делали? — подозрительно спросил он.
— Да так вот… работа затягивала. Про все забываешь, когда уходишь с головой…
— А какая у вас… у тебя работа?
— Долго объяснять. Потом расскажу. В общем, связано это с загадками времени и с дальними звездами.
— Ух ты… Ну тогда ничего, что ты толстый.
— Я так же думаю.
— В конце концов, ты все равно больше ста лет прожил. Сейчас так подолгу живут, да?
Ох, он ведь ничего про меня не знал!
— Нет, Петь, тут другое дело. Я часть жизни провел на «Игле». Ну, это вроде корабля для путешествий в межзвездном пространстве. Там время идет иначе, вот и сэкономил полвека. Недавно вернулся, а здесь уже все другое. Мы с тобой, можно сказать, оба новички в этом мире… Так что давай держаться друг за друга.
Я опять хотел обнять его за плечо, но он толчком отодвинулся. И сказал резко:
— Нет, я вам не верю.
— Но почему?! Петушок…
— Потому что так не бывает.
— Бывает! Раз случилось… Ну хочешь, расскажу такое, что знаем только мы. Например, как ты… как я в детском саду влюбился в Наташку Ракитину и как плакал потихоньку, когда она убегала играть с Вовкой Гуляевым? Или как вечером под одеялом шептал специальную считалку, чтобы не приснилось страшное:
