Андрэ Нортон - Камень предтеч. Звёзды, не нанесённые на карты
Воздух звенел от множества звуков. Не успел я устроиться, как раздался глухой прерывистый писк. Затем неподалёку послышалось сопение, которое постепенно слабело, пока не утихло вдали. Из последних сил я боролся со сном, воображение рисовало мне яркие картины того, что произойдёт, если я закрою глаза и не замечу вовремя какую–нибудь тварь, которая подползёт или неслышно подкрадётся к нашему ненадёжному убежищу.
Я не спускал пальца с кнопки фонарика. Возможно, если у нас не будет другого выхода, нам удастся ослепить дерзкого охотника внезапной вспышкой света и убежать.
Ит вскарабкался на своё любимое место у меня на плечах. Он потяжелел, должно быть, рос, причём гораздо быстрее, чем котёнок или детёныш любого другого известного мне животного. Я почувствовал, как его жёсткая, похожая на проволоку, шерсть царапнула по моей коже. У меня отнюдь не возникало желания погладить его или приласкать.
— Куда мы пойдём дальше? — не то, чтобы я рассчитывал получить чёткий ответ на свой вопрос, просто общение с существом, которое не было таким враждебным, как всё, окружающее меня, действовало успокаивающе.
— Ночью никуда. Это место ничуть не хуже любого другого, — я снова уловил в его словах раздражение.
— А утром?
— Куда глаза глядят. Одно направление ничем не лучше другого. Мне кажется, это большой лес.
— Спасательная шлюпка упала не далеко отсюда. Там остались инструменты, оружие, если оно всё ещё действует.
— Приятно слышать. Ты начинаешь думать. Да, нашей первой целью будет корабль. Но не последней. Не думаю, что мы можем рассчитывать на помощь спасателей.
Я с трудом боролся со сном, Ит устроился поудобнее на моих плечах и груди, и я почувствовал, как его шерсть кольнула меня.
— Спи, раз тебе хочется, — уловил я его отрывистую мысль, — если ты будешь плохо обращаться со своим телом, оно выйдет из повиновения. Завтра утром тебе понадобится послушное тело и ясный ум.
— А если какой–нибудь ночной зверь, рыскающий по лесу, решится вытащить нас из этой норы? Тарки в своём панцире и то в большей безопасности.
— Когда это случится, тогда и будем думать, что делать. Мне кажется, я чувствую опасность острее, чем ты. Я уже говорил тебе, что у этого тела есть определённые преимущества.
— У этого тела? Скажи мне, Ит, а каким должно быть твоё настоящее тело?
Я не получил никакого ответа, если не считать ответом внезапно возникшую между нами непроницаемую стену. Я понял, что, сам того не желая, оскорбил своего спутника. Ит, очевидно, был не склонен рассказывать мне о той жизни, которую он вёл, а, может, и не вёл до того момента, когда Валькирия, оказавшись на болотистой планете, проглотила чёрный камень.
Его доводы показались мне достаточно убедительными, я не смогу всё время не спать. Если у Ита есть чувство опасности, присущее животным, но давным–давно притупившееся у представителей моего вида, то он поднимет тревогу раньше, чем я хоть что–нибудь услышу или увижу.
Поэтому я сдался и заснул, откинувшись на корень дерева; над окружающим меня диким миром простиралась глухая чёрная ночь. Мне ничего не снилось, а если и снилось, то, проснувшись, я всё забыл. Внезапно Ит вывел меня из забытья.
— …справа… — обрывок мысли, острый как наконечник копья, разбудил меня, вонзившись в мозг. Я заморгал, пытаясь стряхнуть остатки сна.
Затем я заметил тусклое свечение. Пока я спал, темнота, вероятно, немного рассеялась.
Он стоял, слегка наклонившись вперёд, но на двух ногах, а не на четырёх, казалось, это положение было для него не совсем привычно, а может быть, он просто прислушивался или с подозрением вглядывался в темноту. Очевидно, ему удалось уловить непривычный запах. Однако его голова была повёрнута в сторону от нас.
Подобно разноцветным насекомым и растениям, он тоже светился в темноте. При этом он имел весьма странный вид: сероватые светящиеся пятна располагались лишь на определённых участках тела, не покрывая его целиком. Большое круглое пятно светилось у него на макушке, а ниже, там, где у человека находятся брови, на тёмном лице выделялись два овальных пятна поменьше. Вдоль наружной стороны верхних и нижних конечностей шли полосы света, и ещё три круга, наподобие того, что венчал его голову, располагались по прямой вдоль туловища. Кроме того, мне удалось разглядеть, что его конечности гораздо толще, чем полосы света на них, а округлое туловище слегка расширялось в плечевой части.
Он отошёл немного в сторону, и я заметил в его руках подобие дубинки. Он резко взмахнул ею, и я услышал отвратительный гулкий звук, означавший, что удар пришёлся прямо по намеченной жертве. Охотник вытянул длинную руку и подобрал обмякшую тушку, затем повернулся и, держа в одной руке дубинку, а в другой убитое им животное, исчез в зарослях лиан с такой скоростью, что напомнил мне пившую из лужи тварь.
Безусловно, это было уже не животное. Но я не имел ни малейшего представления о том, как далеко он ушёл в своём развитии от самых примитивных существ. Ростом он был с высокого человека, если не выше.
— Мы здесь не одни, — заметил я и почувствовал, как Ит беспокойно вздрогнул.
— Самым разумным было бы отправиться на поиски спасательной шлюпки, — ответил он, — если только она не совсем разбита. День начинается.
Опустившись на колени, чтобы выбраться из нашего временного убежища, я задумался о том, в каком направлении нам двигаться. Я не имел об этом ни малейшего представления. Если Ит не сумеет вывести нас к шлюпке, мы можем пройти в двух шагах от неё и ничего не заметить. Мне доводилось слышать о том, что, попав в незнакомую местность, люди, у которых нет компаса или проводника, начинают ходить бесконечными кругами.
Глава 8
— Где ты предлагаешь искать корабль? — обратился я к Иту.
Даже не спросив моего согласия служить ему средством передвижения, он свернулся вокруг моей шеи. Было влажно и жарко, тяжёлый скафандр оттягивал плечи, а тут ещё такая обуза как Ит.
Он покачал головой из стороны в сторону, словно вынюхивая куда нам идти. Сверху постоянно капало. Во мраке леса всё время шёл дождь, вернее оседала сконцентрировавшаяся наверху влага.
Внизу не было подлеска и росли только растения–паразиты, пустившие корни на стволах деревьев и стеблях лиан; они, очевидно, не нуждались в солнечном свете и в большинстве своём сами тускло мерцали.
Между деревьями не было видно ни единого просвета. Гигантские стволы стояли довольно далеко друг от друга, большие и сильные прокладывали себе дорогу к солнцу и свету, слабые умирали. Все они служили опорой для кружева лиан, которые, разветвляясь и переплетаясь, создавали запутанные лабиринты.
